* * *

В КВАРТИРЕ
(перевод с фотографии)

Между двух пианино
гость. Он добрый бедняк.
Странно, странно — в квартире
два рояля стоят.

Чтобы двое дуэтом
играли в гостях.
Без гостей в нашей бедной
жизни выглядит странно.

Правда, я бы не смог.
Только я за одно,
а пустое другое.
Вообще-то прекрасно.

Вспомни — едешь и облака...
Чуть читаешь газету
в чьих-то руках.
А в своих — сразу скучно.

Два рояля стоят.
Даже можно не пьесу
сочинить, можно — стих.

* * *

Прогулка

Я, предположим, постарел.
Лицо – апофеоз заботы.
Живу и тихо жду предел.
Тяну, как тянут до субботы.

А каждый день часам к пяти
я появляюсь возле сада.
Привычка лет. По ней найти
меня легко, кому вдруг надо.

Всё то же тёмное пальто.
Где всё успеть!
Иду, припоминая, кто
меня не мог терпеть.

И для кого я был весом,
и даже где что ляпнул.
Перебираю то и сё.
И поправляю шляпу.

Примерно десять лет назад, –
Прошло – как ты уехала.
То были добрые глаза,
как эхо.

Всё забывается – и пусть.
А мы становимся умнее.
Хотите слышать, как я злюсь?
Вот трость стучит чуть-чуть сильнее.

Да, я один, седой, бездетный,
в толпе сугубо автономен.
Иду купить себе газету.
Последний номер.

наиболее полное собрание https://yadi.sk/i/2h_pzgRE3YEJjk книга "Я помню, помню всех, кого любил..."

…  В тот день, в тот час, в тот миг, когда Новосибирск прощался с Иваном Овчинниковым, казаки с непокрытыми головами стали возле него в полукруг и запели

поэту, своему песенному «атаману» протяжную прощальную… Пели слитно, слаженно, неколебимо, и от этой слитности, казалось, что и сама природа приутихла в своей материнской

печали как женщина, потерявшая любимого сына. Сразу же за погостом светлым клином заканчивалась березовая роща, а над ней своим чередом шли на малой скорости февральские

сплошные облака. И вот, в тот момент, когда казаки выдыхали: «прости… прощай…», а прощавшиеся молились, облака расступились на мгновение, и в небе явственно обозначилась

мужская фигура со склонённой над собравшимися головой – то, несомненно, был знак свыше, означавший, что светлая душа поэта незримо присутствовала с нами в миг расставания. Так

она и осталась на кадре у тех, кто снимал… Даже и в этом он остался таким, каким был в земной части своей жизни: надёжным русским православным человеком. Недаром написал такие

строки: «Помолись, чтоб не меняться…»

Он, ИВАН АФАНАСЬЕВИЧ ОВЧИННИКОВ, – явление в русской литературе и фольклористике. Долгое время, как писал Николай Шипилов, о нём шумела Москва, и до сих пор гуляет эхо в её

художественной элите, цитируются давно ставшие «народными» Ивановы «мимолётности», вроде: «Пляши, пляши, Плисецкая – всё стерпит власть советская…». Человек, при жизни ставший

легендой, определивший своим редчайшим литературным вкусом ряд направлений неиздававшейся поэзии и прозы, сам сохранивший при этом здоровую, «нечернушную» основу своего

творчества и мировоззрения.

Что касается его литературных трудов – то это неисчерпаемый кладезь. То, написанное им, казалось бы незначительное скромно-большое, как и сам он, однако же таково, что убери

его творчество из памяти каждого из нас – и тьма сгустится. Иванова неподкупность, ненастырная сосредоточенность благих дум и намерений, энергичное песенное мужество,

цельность натуры – всегда внушали духовное желание быть рядом с ним, служить Отечеству, жаждать от жизни любви, красоты и надёжности. Такой, как в дорогом его сердцу областном

Центре русского фольклора и этнографии, да и в самом этом великом спасительном движении, у истоков которого он стоял с Вячеславом Асановым с самого начала, и которому отдал

без малого полсотни лет, выпестовав и поставив на столбовую русскую дорогу сотни ребятишек, которые дальше понесут это чувство глубокого радостного творчества и память о своем

чудесном Учителе.

Мы люди одной беды и одного и того же счастья, дорогой ты наш товарищ, Иван-чай Овчинников. И мы по-прежнему верны нашей юности, стихам и дружбе, которые и сейчас, по

прошествии многих лет жития, не нуждаются в индексации. Спасибо судьбе, что мы вместе с тобой пили рассол обской воды, разлитой по тарелкам, на которых стояло непогасимое

тавро тех лет: «Общепит», что мы хлебали стихи не мельхиоровыми, а оловянными ложками вместе с прекрасными русскими поэтами – твоими друзьями.

И как душа плачет о чём-то несбывшемся, так и твои стихи, как народные молитвы, как песни: тревожат и разволновывают, питают и исцеляют, а все твои книги являются светлым

поклоном нашему благословенному Отечеству, отчему дому, русской идее, русской песне. Прощай, Иван.

Берегите поэтов!

http://novosibirsk.bezformata.ru/listne … /45103178/

Иван Афанасьевич Овчинников родился 29 июня 1939 года в селе Нижний Ашпанак Алтайского края в большой старообрядческой семье, где он был последним, шестым ребёнком.
Отец, Афанасий Савельевич, фронтовой разведчик, смертью храбрых погиб на войне. Мать, Анна Иосифовна, поднимала детей одна, у нее хватило сил всех поставить на ноги, дать образование, привить им веру и трудолюбие. Она ушла из жизни в возрасте 100 лет. Иван до 2-го класса учился в местной Нижне-Ашпанакской школе Чуйского аймака, потом в селе Тайна́ в школе-семилетке. Когда ему было 9 лет, семья переехала в Новосибирск, и Иван по месту жительства попал в знаменитую в городе школу № 10, где учился с будущим известным писателем и драматургом Евгением Харитоновым, а во дворе крепко сдружился – и на всю жизнь – тоже с будущим замечательным поэтом Валерием Малышевым. Здесь, «на соревновании» с ними, он и начал писать стихи. В 1957 году поступил на завод «Коминтерна», где работал и параллельно учился до десятого класса в 6-й школе рабочей молодёжи, которую закончил в 1958 году.
1 ноября 1961 года был призван в армию, служил матросом-сигнальщиком на малом ракетном катере в составе Каспийской флотилии. По состоянию здоровья 22 сентября 1962 года был досрочно демобилизован.Далее – учеба на филфаке Новосибирского педагогического института, откуда он ушел с 4 курса. В эти же годы он активно участвует в литературном семинаре И.О. Фонякова, где знакомится практически со всем кругом новосибирских поэтов, в том числе и с будущими авторами сборника «Гнездо поэтов».
На этот период приходятся и его «вылазки» в Москву и Ленинград, где он, желанный гость в столичных художественных кругах, сводит знакомство со многими примечательными личностями того времени: Леонидом Губановым, Венедиктом Ерофеевым, Иваном Ахметьевым, Людмилой Петрушевской, Евгением Сабуровым, Леонидом Иоффе, Эдуардом Лимоновым, Валерием Беляковичем, Владимиром Леви, Леной Гулыгой и др.
В творческом отношении эти годы, судя по рукописям, были пиком его поэтической активности, а многое из написанного теперь считается классикой. Однако в этот же период он начинает остро ощущать «недостаток воздуха» в однокомнатной квартире поэзии, его алтайская душа мучительно жаждет и ищет новой свободы самовыражения,  как это было при первой встрече с фольклорным ансамблем Дмитрия Покровского в  Москве в семидесятых годах. И вот ещё одна, в 1982 году – судьбоносная встреча с Вячеславом Асановым – основателем Новосибирского областного Центра русского фольклора и этнографии, ныне вице-президентом Российского фольклорного Союза, членом Союза композиторов России.
И получается почти 35-летнее служение Ивана Афанасьевича Овчинникова русскому фольклору, корневому жизненному укладу, народной традиционной культуре.
Он лауреат многих песенных фестивалей и конкурсов. Но и свою первую любовь – Поэзию он не покинул и не оставил: свидетельство тому – участие в коллективном сборнике «Гнездо поэтов», две самостоятельные поэтические книги и три книги прозы. В 1995 году был принят в члены Союза писателей России.
Для Новосибирска Иван Афанасьевич Овчинников – светлое имя.
Дни памяти И. А. Овчинникову: 29 июня родился, 18 февраля ушел из жизни.

из книги "Я помню, помню всех, кого любил..."