Скорбящую Мать — центральную фигуру монумента Славы — Борис Ермишин лепил со своей матери. Эта работа и сегодня потрясает своей эмоциональной, нравственной силой. Окаменевшая от горя женщина безмолвно плачет по своим сыновьям. Скорбно сложены руки, утонули в затененных подбровьях глаза, а у ног пылает чаша, где слились в Вечный огонь и солдатский подвиг, и материнские слезы.

Каким человеческим чутьем и художественным талантом нужно было обладать, чтобы создать такое? Как работать, о чем размышлять? Возможно, сам художник ответил бы на эти вопросы, но его уже нет с нами. Остается только изучать его работы, фотографии, стараться понять его как человека, как художника, обращаясь к воспоминаниям близких.

«Самым интересным в доме была комната деда, — вспоминает внучка Бориса Леонтьевича, студентка Новосибирской государственной архитектурно-художественной академии Полина Грачева. — Там всегда было много бумаги, его зарисовок, но я больше ценила, конечно, чистые листы, так как на них можно было самой что-то нарисовать, порезать их и так далее. Дед никогда не рисовал мне кукол или еще что-нибудь. Как-то раз я попросила его нарисовать мне дракона, он нарисовал зубастого, со сверкающими глазами и совершенно не похожего на тех, которых рисуют в детских журналах. С тех пор я считала, что он не умеет рисовать.

Когда я немного подросла, он стал брать меня и мою сестру с собой в мастерскую. В самой мастерской было столько всего интересного! Не было никаких домашних прилад: кастрюль, рассады на окнах и т.п. На стенах было много рисунков, стояли разные скульптуры, а в комнате, где он ночевал, на подоконнике был гипсовый бюст его отца — самая запомнившаяся мне работа. Он был как живой, и создавалось ощущение, что он там тоже присутствовал.

Дед никогда не произносил никаких наставлений и нравоучений, и тем более никогда не учил, как правильно нужно рисовать. Если что-то хотел показать, то просто брал и делал, не говоря ни слова. Я никогда не задумывалась о том, хороший он или плохой человек. С ним просто было хорошо.

О своей работе он не рассказывал, а я сама не расспрашивала. В детстве то, что находится вокруг тебя, зачастую воспринимаешь как должное. Зато теперь я могу уже более трезво оценивать работы деда, так как сама учусь в архитектурной академии. Они настолько реалистичны и чувственны, что каждый понимает его замысел. Сейчас мне очень жаль, что, например, скульптура Гарина-Михайловского стоит у нас дома, а не на главном вокзале, где ей и место, а рядом с ней афганский солдат, которому в квартире тоже тесновато.

В День Победы на монумент Славы приходят целыми семьями, приносят цветы к Вечному огню и к подножию Скорбящей Матери. Тема войны в нашей стране очень актуальна, живут очевидцы войны, их дети и их внуки. У деда было очень много работ на эту тему. Они передают и сострадание, и чувство долга перед Отечеством. Основные темы его работ — это «Женщина-мать» и «Война». Это вечные темы, жизненные основы, и это делает работы моего деда столь близкими всем людям».