Тѣмъ временемъ въ тылу образовался соціалистическій политическій Центръ, который выставилъ своей программой — миръ съ большевиками и прекращеніе гражданской войны. Политическій Центръ надѣялся образовать въ Сибири буферное соціалистическое государство, которое было бы признано Совѣтскимъ Правительствомъ.
24 декабря на окраинахъ Иркутска произошло возстаніе. Желѣзнодорожный вокзалъ и предмѣстье Глазково были захвачены повстанцами.

Правительство оказалось въ осадѣ. Союзные представители, находившіеся въ своихъ поѣздахъ на вокзалѣ, объявили, что повстанцы не большевики и что они останутся нейтральны въ сношеніяхъ Сибирскаго Правительства съ повстанцами.

Союзные представители смотрѣли на все глазами чеховъ. На самомъ дѣлѣ, они были не нейтральны, а содѣйствовали повстанцамъ, объявивъ полосу желѣзной дороги нейтральной и находящейся подъ охраной чешскихъ войскъ. Правительство не могло пользоваться дорогой, а повстанцы могли.

Когда Начальникъ Гарнизона Иркутска хотѣлъ начать дѣйствія противъ повстанцевъ,, захватившихъ вокзалъ, то генералъ Жаненъ заявилъ, что не допуститъ этого и начнетъ дѣйствія противъ Правительственныхъ войскъ при помощи чеховъ.

Положеніе создалось безвыходное. Къ сожалѣнію, нашъ вѣрный и лояльный союзникъ ,англійскій генералъ Ноксъ, въ это время уже не находился въ Сибири, получивъ приказаніе отъ своего правительства вернуться, въ Англію. Въ это время поѣздъ адмирала Колчака и поѣздъ съ золотымъ запасомъ стояли въ Нижнеудинскѣ, въ 250 верст. къ западу отъ Иркутска. Генералъ Жаненъ послалъ телеграмму адмиралу Колчаку съ просьбой не двигаться до выясненія обстановки.

У адмирала Колчака было при немъ около 1500 человѣкъ солдатъ. Этого было бы достаточно для возстановленія порядка на желѣзной дорогѣ. Но чехи не позволили примѣнить силу, считая, что это задержитъ ихъ эвакуацію. Иркутскъ былъ взятъ повстанцами 5-го января 1920 года. Союзные представители дали письменную инструкцію генералу Жаненъ провезти Адмирала Колчака подъ охраной чешскихъ войскъ на Дальній Востокъ въ то мѣсто, куда онъ самъ укажетъ. Сами представители выѣхали изъ Иркутска на востокъ.

Генералъ Жаненъ предложилъ Адмиралу Колчаку оставить его поѣздъ и поѣздъ съ золотымъ запасомъ подъ охрану чехо-словаковъ, а самому съ тѣми лицами, которыхъ онъ хочетъ взять съ собой, перейти въ одинъ вагонъ, который былъ прицѣпленъ къ поѣзду 8-го Чехословацкаго полка.

На вагонѣ были подняты флаги: англійскій, французскій, американскій, японскій и чешскій, означавшіе, что адмиралъ находится подъ охраной этихъ государствъ. Адмиралъ взялъ съ собой изъ поѣзда 80 человѣкъ, всѣ они помѣстились въ одномъ вагонѣ. Поѣздъ благополучно прибылъ на станцію Иннокентьевскую и дальше не двигался.

Адмиралъ не разъ въ дорогѣ говорилъ, что у него есть предчувствіе предательства, но это предчувствіе не могло подавить въ немъ вѣру въ человѣческое благородство. Предательство казалось ему слишкомъ низкимъ.

Помощникъ коменданта чешскаго поѣзда вошелъ въ вагонъ и заявилъ, что адмиралъ выдается Иркутскимъ властямъ. Адмиралъ воскликнулъ: «Значитъ, союзники меня предаютъ». Какъ впослѣдствіи выяснилось, выдача адмирала его противникамъ была заранѣе предусмотрѣна соглашеніемъ Чешскаго представителя въ Иркутскѣ доктора Благошъ съ Политическимъ Центромъ.

Куда же дѣлся золотой запасъ, который слѣдовалъ за адмираломъ Колчакомъ? Всего съ нимъ было около 408 милліоновъ рублей. Эвакуировать его изъ Омска заранѣе адмиралъ отказался, такъ какъ въ тылу началась бы борьба за обладаніе золотомъ, поэтому адмиралъ рѣшилъ вывезти золотой запасъ изъ Омска подъ своей личной охраной.

Этотъ запасъ перешелъ подъ охрану чехо-словацкихъ войскъ на станціи Нижне-Удинскъ. По-соглашенію чехо-словаковъ съ большевиками, послѣдніе гарантировали чехамъ безпрепятственный выѣздъ изъ Сибири, если чехи передадутъ имъ золотой запасъ.

По опубликованнымъ большевиками свѣдѣніямъ, они получили изъ золотого запаса, слѣдовавшаго съ адмираломъ Колчакомъ, приблизительно на десять процентовъ меньше, чѣмъ было вывезено изъ Омска. Исторіи предстоитъ выяснить, куда дѣвались остальные 40 милліоновъ.

Послѣ ареста адмирала перевезли въ Иркутскую тюрьму. 21-го января началось слѣдствіе надъ нимъ-25-го января власть Политическаго Центра уже пала и перешла въ руки большевиковъ.

Въ началѣ февраля остатки Сибирскихъ Армій, подъ командой генерала Войцеховскаго, подходили къ Иркутску, они собирались взять Иркутскъ, но чехо-словаки заявили, что они своими войсками не допустятъ этого. Большевики переполошились возможностью взятія Иркутска и рѣшили убить адмирала Колчака и находившагося съ нимъ министра В. Н. Пепеляева.

7-го февраля около 5 часовъ утра адмиралъ Колчакъ и министръ Пепеляевъ были выведены изъ тюрьмы на окраину города и разстрѣляны. Существуютъ различные разсказы о послѣднихъ минутахъ адмирала Колчака; всѣ они свидѣтельствуютъ, что онъ умеръ такъ же смѣло и честно, какъ всегда жилъ.
Въ газетѣ «Совѣтская Сибирь» былъ напечатанъ слѣдующій разсказъ палача, руководившаго убійствомъ А. В. Колчака. Фамилія палача Чудновскій, вотъ что онъ говоритъ: «Въ началѣ февраля 1920 г., когда Иркутску грозило наступленіе бѣлогвардейцевъ, я сообщилъ предсѣдателю революціоннаго комитета Ширенкову, что, по моему мнѣнію, необходимо безъ суда убить Колчака и двадцать другихъ бѣлыхъ лидеровъ, которые попали въ наши руки. Мое предложеніе было принято и рано утромъ 5-го февраля я поѣхалъ въ тюрьму, чтобы привести въ исполненіе волю революціоннаго комитета.

Удостовѣрившись, что караулъ состоитъ изъ вѣрныхъ и надежныхъ товарищей, я вошелъ въ тюрьму и былъ проведенъ въ камеру Колчака, Адмиралъ не спалъ и былъ одѣтъ въ мѣховое пальто и шапку.

Я прочиталъ ему рѣшеніе революціоннаго комитета и приказалъ моимъ людямъ надѣть ему ручные кандалы. «Такимъ образомъ, надо мной не будетъ суда», спросилъ Колчакъ. Долженъ сознаться, что этотъ вопросъ засталъ меня врасплохъ, но я не отвѣтилъ и приказалъ моимъ людямъ вывести Колчака.

На вопросъ, имѣетъ ли онъ какую-либо послѣднюю просьбу, онъ отвѣтилъ: «Передайте моей женѣ, которая живетъ въ Парижѣ, что, умирая, я благословляю моего сына».

Я (Чудновскій) отвѣтилъ: «Если не забуду, то постараюсь исполнить вашу просьбу».

Какъ только я оставилъ Колчака, одинъ изъ часовыхъ позвалъ меня'назадъ и спросилъ, можетъ ли онъ позволить заключенному выкурить послѣднюю папиросу.

Я разрѣшилъ, черезъ нѣсколько минутъ блѣдный, возбужденный часовой выбѣжалъ въ корридоръ и сказалъ мнѣ, что Колчакъ пытался отравиться, принявъ капсюлю, которая была у него завязана въ носовой платокъ.
Колчакъ и Пепеляевъ были выведены на холмъ на окраинѣ города, ихъ сопровождалъ священникъ, они громко молились.

Я поставилъ ихъ обоихъ на вершину холма. Колчакъ, стройный, гладко выбритый, имѣлъ видъ англичанина. Пепеляевъ короткій, тучный, очень блѣдный, съ закрытыми глазами имѣлъ видъ трупа.

Наши товарищи выпустили первый залпъ и затѣмъ для вѣрности второй — все было кончено».
Такъ погибъ національный вождь Александръ Васильевичъ Колчакъ.

Въ теченіе года его имя произносилось въ глубинѣ Россіи съ благоговѣніемъ. Его ждали, какъ избавителя. Его имя — имя цѣлаго движенія, цѣлой эпохи русской революціи. Онъ связалъ свое имя съ идеей, во имя которой велась гражданская война — идеей единой великой Россіи. Залогомъ честности этой идеи служило непорочное имя Адмирала и вокругъ него объединились всѣ честные противники большевизма, всѣ искренніе русскіе патріоты.

Адмиралъ Колчакъ считалъ, что долгъ національной Россіи быть вѣрной союзникамъ. Эту идею раздѣляли всѣ вожди противубольшевистскихъ силъ. Адмиралъ далъ обѣщаніе довести Россію до Національнаго Учредительнаго Собранія и онъ исполнилъ бы это обѣщаніе, если бы обстоятельства не были противъ него.

Не личнымъ свойствамъ А. В Колчака надо приписать неудачу его движенія. На югѣ Россіи за ту же идею боролись и Деникинъ и Врангель, вокругъ нихъ было гораздо больше культурныхъ силъ, чѣмъ въ далекой Сибири, но и ихъ борьба не привела къ успѣху. Очевидно, стихія разрушенія была сильнѣе ихъ.

Въ личной жизни А. В. Колчакъ былъ чрезвычайно искреннимъ, честнымъ, отзывчивымъ и добрымъ человѣкомъ. Умный, образованный, онъ очаровывалъ въ задушевной бесѣдѣ. Прекрасный военный ораторъ онъ краткой образной рѣчью проникалъ въ сердца слушателей и способенъ былъ увлекать за собой массы.
Его правиломъ, какъ активнаго военнаго моряка, было нападать на врага, но онъ всегда умѣлъ взвѣшивать шансы успѣха. Въ войнѣ на морѣ ему неизмѣнно сопутствовало военное счастье, и операціи, которыя онъ велъ, всегда были успѣшны. Не случись революція Колчакъ водрузилъ бы русскій флагъ на Босфорѣ.

Предательство Адмирала есть великое злодѣяніе передъ Россіей.

Его скорбный взглядъ, отражавшій въ себѣ горе и мученіе за несчастья Родины всегда будетъ памятенъ и будетъ преслѣдовать тѣхъ, которые совершили предательство надъ нимъ, надъ Сибирскими арміями и надъ національной Россіей. Тѣмъ же, кто любитъ отечество, этотъ взглядъ всегда будетъ напоминать о ихъ великомъ, еще не исполненномъ долгѣ передъ Родиной.

Вождей гражданской войны принято называть «бѣлыми вождями». Бѣлый цвѣтъ есть признакъ чистоты намѣреній, честности жизни, искренности души. Ни къ кому другому такъ не подходитъ названіе «бѣлый вождь», какъ къ Адмиралу Колчаку.

Спи спокойно въ землѣ доблестный воинъ, вѣрный сынъ отечества, національная Россіи не забудетъ твоихъ подвиговъ.

Апрѣль 1930 года. Лондонъ.