Первый директор Новосибирского сельхозинститута Б. Я. Гринберг 
.
История педагогической науки и образования в Сибири складывается в общую картину благодаря изучению не только системы учреждений и институтов, но также в результате последовательного описания истории незаурядных творческих личностей, усилиями которых создавались образовательные и исследовательские центры по формированию профессиональных кадров и научных школ.
У многих из тех, кто закладывал основы и добивался первых научных успехов в 1920-е – 1940-е гг., профессиональный рост и личная судьба складывались очень драматично.
Некоторым из них пришлось пройти сложный жизненный путь, преодолеть множество препятствий и непредвиденных коллизий, пережить трагические политические события, а иным поплатиться в итоге карьерой и даже самой жизнью.
Об истории создания научно-образовательных учреждений в Сибири, а также о судьбах деятелей аграрной науки и их персональных достижениях издано немало публикаций в современной историографии.
Между тем многие существенные аспекты этой истории остаются еще недостаточно изученными, целый ряд крупных научных деятелей незаслуженно забыт или известен лишь узкому кругу специалистов. В представленной публикации собран и обобщен материал о первом директоре Новосибирского сельскохозяйственного института Б. Я. Гринберге, занимавшем этот пост с 1936 по 1937 год.
Борис Яковлевич Гринберг родился в 1895 г. в Польше, в местечке Городно Люблинской губернии, в семье рабочего-щетинщика.
В 1898 г. семья переехала в Украину, в Подольскую губернию, а затем в город Одессу, где глава семьи устроился на работу на щетинно-щеточной фабрике.
В 1907 г. после окончания трехклассного училища на этой же фабрике стал работать и Борис Гринберг – сначала учеником, а затем подмастерьем-сортировщиком.
Постепенно рос и его интерес к политической жизни.
В 1913 г. он поддерживал работу молодежного кружка партии еврейского пролетариата Бунд, что в последующем послужило причиной для многих обвинений.
Начавшаяся в 1914 г. Первая мировая война полностью изменила привычное течение жизни: в конце года фабрика закрылась, рабочие были уволены.
В надежде избежать призыва в армию Борис уехал в местечко Тульчино Подольской губернии и устроился работать по своей специальности в кустарной щетинной мастерской.
Однако Февральская революция 1917 г. привела к новым радикальным переменам.
В армию стали призывать всех, кто ранее уклонялся от службы, и Гринберг также попал под мобилизацию.
Он стал рядовым Российской армии (Временного правительства) в составе 232-го стрелкового полка Юго-Западного фронта.
В своей автобиографии Гринберг сообщает:
«Во время наступления вся наша часть попала к австрийцам. До марта 1919 г. я находился в Катовице в лагере. За попытку бежать был посажен в тюрьму… В связи с революцией в Германии и освобождением от австро-германских оккупантов… нас освободили».
Возвратившись на родину, Борис вступил в Красную Армию, в августе 1920 г. стал членом партии большевиков.
С этого периода дальнейшая его карьера была связана с совершенно новым для него видом деятельности – с судебной работой в армейских и гражданских организациях.
До 1926 г. он служил в должности судебного следователя и члена коллегии военного трибунала дивизии, затем корпуса в Киевском военном округе.
В 1926 г. в связи с сокращением армии Борис Гринберг был демобилизован и назначен заместителем председателя окружного суда в г. Николаеве, а чуть позднее – председателем Херсонского окрсуда, где ему пришлось работать до 1930 г.
В сентябре 1930 г. по решению ЦК ВКП(б) 35-летний судья Гринберг был направлен на учебу в Москву в Институт Красной профессуры для получения специального политического образования. Но учебу пришлось прервать уже после первого курса.
В начале 1933 г. Гринберг в результате новой партмобилизации для проведения хлебозаготовок оказался в Западной Сибири на должности начальника политотдела Локтевского зерносовхоза на Алтае.
Это был один из самых горячих периодов в политике партии коммунистов, когда велась отчаянная борьба по изъятию ресурсов из деревни, чтобы выполнить планы по снабжению городов и армии страны. Как многие другие начальники политотделов Гринберг сумел проявить себя успешным партработником и уже на следующий год был отмечен высшей советской наградой – орденом Ленина.
С 1936 г. в биографии Бориса Яковлевича началась новая страница: в апреле по инициативе секретаря Запсибкрайкома ВКП(б) Р. И. Эйхе3 он был назначен директором вновь организованного в Новосибирске сельскохозяйственного института, который стал в его карьере и личной судьбе последним этапом жизни.
Конечно, в этом назначении не было никакой связи ни с призванием самого Гринберга, ни с его подготовкой или прежним опытом работы.
Все объяснялось лишь сложившейся партийной практикой кадровых назначений, позволявшей перемещать работников куда угодно, не считаясь с их возможностями.
Сам Гринберг в обращении к Эйхе писал, что испытывает большие трудности в связи с выдвижением «на новый совершенно неведомый для меня участок» и что не обладает «необходимым теоретическим багажом, чтобы не отстать от выросших потребностей, будучи захлестнут политотдельской работой…
Вот почему я просил Вас так настойчиво дать мне возможность закончить учебу».
Институт и его кадровый состав формировались при помощи краевого управления сельского хозяйства (КрайЗУ).
Еще до вступления Гринберга в должность из архива КрайЗУ в институт была передана библиотека отраслевого НИИ социалистической реконструкции сельского хозяйства, упраздненного в 1933 г. в результате массовых арестов специалистов-аграрников как сторонников идеи «реставрации капитализма в деревне».
Подобраны руководящие работники и преподавательский состав.
На должность заведующего учебной частью был назначен И. Я. Маштачков,
преподавателями – профессора
П. В. Савостин и
Трувельт,
доцент химии Плетнев,
иностранного языка –
Сингалевич,
Астанин,
Писаревич и др.
Секретарем парткома института стала Ю. Н. Сергиевская, в обязанности которой входил среди прочего контроль за приемом и увольнением работников.
Первый год деятельности сельхозинститута протекал в сложной обстановке.
Вуз не имел своего учебного корпуса и общежитий, поэтому занятия и размещение студентов пришлось устраивать во временных помещениях.
Не хватало учебников, опытных материалов и экспериментальной базы.
Но коллектив во главе с директором постепенно исправлял положение, налаживая стабильный образовательный процесс.
Шаг за шагом институт начал обретать черты одного из крупнейших учебных заведений Новосибирска.
Спустя три года вуз стал выпускать первых квалифицированных специалистов по основным видам сельхозпроизводства.
Между тем политические условия в стране приобретали все более зловещий и непредсказуемый характер.
Нарастала истерия поиска скрытых врагов, замаскировавшихся троцкистов и вредителей, а публично произнесенные слова превращались в опасное оружие.
Эти новые процессы непосредственно коснулись и директора института.
4 мая 1937 г. Гринберг как делегат сельхозинститута участвовал в работе партийной конференции Дзержинского района.
Сюда же был приглашен и секретарь крайкома ВКП(б) Эйхе.
Гринберг оказался в числе выступающих.
По условиям развернутой кампании «критики недостатков» в своей речи он решил затронуть волновавшие его проблемы, но вскоре обнаружил, что его критическое выступление привело к очень плохому результату.
Позднее в одном из писем в свою защиту он писал:
«…я выступил на партконференции… и среди других моментов остановился на серьезных недостатках в руководстве вузами зав. отделом школ и науки Крайкома партии Милютиной.
Коснувшись трудного положения института в связи с отсутствием
- учебной площади для размещения вторых курсов агрономического и зоотехнического
- факультетов,
- жилья для профессорско-преподавательского состава и студентов,
- отсутствия помощи в укреплении института партийными руководящими кадрами (зам. по учебной, хозяйств. части и т. д.),
- я также указал на отсутствие надлежащего руководства другими институтами и, в частности, мединститутом, ссылаясь на заметку в «Правде» от 1/IV с.г.
В последней сообщалось как муж зав. отделом школ Милютиной зав. Крайздрава Тракман, ныне исключенный из партии и снятый с работы, используя служебное положение, зачислился заведующим кафедрой соцгигиены при Новосибирском мединституте, ничего не делал, получал 900 руб. в месяц, а всего [получил] 21 000 руб. за каких-нибудь 20 часов работы сомнительного качества.
В 1928 г. Тракман якобы утверждался профессором, научных работ не имеет и по существу профессором не является».
Выступление Гринберга оказалось серьезным вызовом, брошенным не только Милютиной, но и крайкому ВКП(б) во главе с Эйхе.
В перерыве партконференции Эйхе вызвал к себе Гринберга и в присутствии начальника управления НКВД Миронова отчитал директора, обозвав его «демагогом».
Он также попытался разъяснить Гринбергу, что Тракман является профессором на законных основаниях.
С этого момента был запущен механизм травли директора и устранения его с должности.
Уже на следующий день, 5 мая 1937 г. зав. отделом Милютина вызвала в крайком секретаря парткома сельхозинститута Сергиевскую, потребовав от нее составить компрометирующую справку для Эйхе о «троцкистской практике Гринберга в его работе в институте».
Одновременно также была сформирована специальная комиссия горкома ВКП(б), которой поручалось изучить все протоколы митингов и партсобраний, чтобы выявить в выступлениях Гринберга «неправильные политические формулировки».
В кампанию разоблачения директора активно включились и его личные противники, которых оказалось немало среди сотрудников института –
- Сергиевская,
- Маштачков,
- Кузнецов,
- Смирнов
- и др.
На закрытых партийных заседаниях они вскрывали многочисленные «нарушения» директора в
подборе кадров,
- засорении библиотеки контрреволюционной литературой,
- критиковали «порочные методы руководства» и
- посылали письменные «сигналы» в райком.
20 мая парткомиссия представила заключение по «делу» Гринберга с перечислением «грубейших политических ошибок и извращений в духе контрреволюционного троцкизма».
В ней отмечалось, что «в выступлении на Дзержинской райпартконференции осенью 1936 года Гринберг допустил контрреволюционную формулировку о судебном процессе над троцкистско-зиновьевской контрреволюционной бандой. <…>
В подборе кадров в с/х институт проявил себя как либерал, что привело к засорению института классово-враждебными элементами…
Не уделял внимания комплектованию библиотеки института, в связи с чем библиотека оказалась засоренной контрреволюционной троцкистско-бухаринской и кондратьевско-чаяновской литературой».
Борис Гринберг защищался как мог.
На партийных собраниях он заявлял:
«Предъявленные мне обвинения считаю дикими. На факты реагирую болезненно и правы товарищи, что от этого страдает дело.
Считаю необходимым снятие меня с работы, так как месяца два уже меня держат под прессом.
Я докажу, что никогда не выражал сочувствия троцкистам, и докажу, что  боролся с ними».
В августе 1937 г. он обратился с письмом к Сталину, в котором подробно описал всю цепь событий, связанных с ложными обвинениями в троцкизме и характером преследования.
Он рассказал о выступлении на районной партконференции, о критике Милютиной и ее мужа Тракмана (оба в этот период были уже исключены из партии и арестованы), а также о своем разговоре с Эйхе и о работе в институте.
В типичной клятвенной манере он заверил Сталина в своей твердой большевистской позиции и отсутствии каких-либо колебаний в борьбе с троцкистами.
«Я был направлен партией, – писал он, – на новый, совершенно неведомый для меня участок работы – организацию и руководство сельхозинститутом в Новосибирске.
Преодолевая исключительные трудности, мне удалось в первом учебном году справиться, будучи у руководства один, без зав. учебной частью, а полгода почти и без заместителя по хозчасти, не говоря уже об отсутствии у меня для такого серьезного дела специального высшего сельскохозяйственного образования.
Я прошу Вашего вмешательства и помощи, поскольку дело возникло и протекало в необыкновенной обстановке и лишь после моего выступления с критикой работы отдела школ Крайкома в лице Милютиной».
Пока это обращение ходило по инстанциям в ЦК, крайком ВКП(б) решил закончить процедуру расправы. 5 сентября 1937 г. бюро крайкома под председательством Эйхе заочно, без участия руководителя института, постановило: согласиться с решением Дзержинского райкома ВКП(б) об исключении Гринберга Б. И. из партии, с должности директора института снять.
В это время Борис Яковлевич уже был в Москве, куда выехал, чтобы ускорить решение своего вопроса в высших структурах партии.
Здесь он подал по крайней мере еще две жалобы в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б) и лично ее руководителям Шкирятову и Ежову с просьбой глубже разобраться в его деле, отмести вымышленные обвинения и восстановить в партии.
Ко всем ранее сообщенным фактам, Гринберг в этих письмах добавил лишь один примечательный эпизод районной партконференции.
Он писал: «Секретарь Крайкома т. Эйхе сперва репликами, а затем в беседе обозвал меня демагогом и стал доказывать, что отдел школ Крайкома вовсе не обязан руководить вузами, что это дело ГУУЗ наркоматов, что Тракман – профессор, что вообще в отношении Тракмана я не прав, несмотря на то, что данные о нем проверены ЦО [центральным печатным органом] партии «Правда» и печатались 11/IV с.г.
На этот факт зажима со стороны т. Эйхе критики работы Крайкома обратила внимание вся партконференция, что высказал вслух делегат конференции т. Баумановский:
“Не любит Роберт Индрикович, когда критикуют его отделы”.
Необоснованная защита не только Милютиной и Тракмана, но и других бывш. работников аппарата Крайкома партии и Крайисполкома, оказавшихся врагами народа, со стороны т. Эйхе имело место не впервые».
Но процесс разоблачения принял уже необратимый характер.
По запросу Новосибирского управления НКВД Гринберг 17 октября 1937 г. был арестован и отправлен для проведения следствия по месту «совершения контрреволюционного преступления».
Бывшего директора приписали к «глубоко законспирированной правотроцкистской организации» во главе с уже арестованным бывшим председателем краевого исполкома Ф. П. Грядинским.
После нескольких допросов в течение января и апреля 1938 г. следователи НКВД оформили развернутые «показания» Гринберга о враждебной и вредительской деятельности, а
24 июня 1938 г. на заседании выездной коллегии Верховного суда СССР его приговорили к высшей мере наказания и в тот же день расстреляли.
Реабилитация его состоялась в апреле 1956 года.
Жизненный путь и драматический финал Бориса Гринберга на посту директора-организатора сельхозинститута служат типичным примером карьеры многих советских «выдвиженцев» 1920–1930-х гг.
Невысокий уровень образования, элементарные профессиональные навыки в сочетании с организаторским опытом периода Гражданской войны и суровых большевистских экспериментов были основным ресурсом этих людей.
С этим ресурсом они переходили с места на место, «куда пошлет партия».
Они были «солдатами партии» и служили партии до тех пор, пока политические обстоятельства не сбрасывали их как балласт, заменяя более послушными и расчетливыми.
Б. Я. Гринбергу удалось недолго прослужить в должности директора института, но его первый шаг и стремление создать в Новосибирске крупный вуз по подготовке специалистов-аграриев остаются одной из необычных страниц в истории сельскохозяйственного образования и педагогики в Сибири.
Сергей Андреевич Папков, доктор исторических наук, профессор 
Эйхе Роберт Индрикович – 1890 г. р. Латыш. Из семьи батрака. Образование начальное. Рабочийслесарь. Профессиональный революционер. Член КП с 1905. В Сибири работал с 1922 по 1937 гг.: пред. Сибпродкома, зам. пред. Сибревкома, пред. Сиб. крайисполкома. 06.1929–10.1937 – 1-й секретарь Сиб. (Запсиб.) крайкома ВКП(б). 10.1937–04.1938 – нарком земледелия СССР. 29.04.1938 арестован по обвинению в создании латышской фашистской организации. Осужден Военной коллегией (ВК) Верх. суда СССР 02.02.1940 к ВМН. Расстрелян 04.02.1940.
.
Милютина Наталья Павловна – 1889 г. р., из семьи сельского учителя. Жена М. Г. Тракмана. Образование н/высшее. Член КП с 1918 г. С 1929 г. работала в Сибири зав. крайлито и зав. отделом искусств Сиб. крайисполкома. 01.1936–07.1937 – зав. отделом школ и науки Запсибкрайкома ВКП(б). Снята с должности, исключена из ВКП(б) как родственница врагов народа, «ничего не сделавшая для их разоблачения». 03.09.1937 арестована по обвинению в причастности к правотроцкистской организации. Осуждена ВК Верх. суда СССР 04.06.1938 к ВМН. Расстреляна в тот же день
.
Тракман Максим Густавович – 1890 г.р. Эстонец. Из крестьян. Окончил Московский ун-т, медицинский ф-т. Врач-гинеколог. Член КП с 12.1917. В Сибири работал с 1928 по 1937 гг.: зав. отделом здравоохранения Сиб. (Запсиб.) крайисполкома и директор Томского ин-та усовершенствования врачей. Снят с должности «как враг народа». 14.08.1937 арестован по обвинению в причастности к правотроцкистской организации. Осужден ВК Верх. суда СССР 27.10.1937 к ВМН. Расстрелян в тот же день в Новосибирске