© Ладыгин И.В.
"Из тайги, тайги дремучей,
От Амура, от реки
Молчаливой, грозной тучей,
В бой идут сибиряки!"
"Марш сибирских стрелков", 1914 г.

От автора.
Представленные здесь материалы об одной из молодых и недолго просуществовавших частей славных сибирских стрелков - 41-м полку - представляют собой то немногое, что удалось разыскать. В Новосибирске (бывший Ново-Николаевск), где формировался и стоял полк, ни в архивах, ни в музеях не осталось ни одной фотографии. А о другом полку из Новосибирска - Ново-николаевском пехотном - даже в РГВИА сохранилось всего 3 документа. Автор и его «братья по оружию» - члены Военно-исторического клуба «Сибирский стрелок» - занимаются восстановлением истории 41-го Сибирского стрелкового полка, и надеются когда-нибудь восстановить её полностью. Автор выражает глубокую признательность научному сотруднику Музея истории СибВО капитану запаса, войсковому старшине Сибирского казачьего войска Ю.А. Фабрике за предоставленные материалы и неоценимую помощь в работе клуба, и желает ему успехов в трудном и святом деле по установлению боевого пути славных сибирских частей Русской Армии. Стараниями Ю.А. Фабрики и других энтузиастов в Новосибирске открыт единственный пока в стране памятник воинам Русской Армии, умершим от ран в госпиталях во время Первой Мировой войны.

Сорок первый Сибирский стрелковый полк ведет свою историю от Иркутского и Енисейского резервных батальонов, сформированных еще в середине XIX века. «Родоначальник» Иркутского батальона - 53-й Иркутский губернский батальон, сформирован 8 августа 1865 г. в г. Иркутске.

К 1 февраля 1901 г. в г. Иркутске было создано управление 2-й пехотной Сибирской бригады, в состав которой вошли Красноярский, Иркутский, Томский и Енисейский резервный батальоны. К 1 апреля 1903 г. эта воинская часть была переименована во 2-ю Сибирскую резервную пехотную бригаду, количество батальонов не изменилось, но они получили номера: 5-й Иркутский, 6-й Енисейский, 7-й Красноярский и 8-й Томский резервные батальоны. Иркутский и Енисейский батальоны были расквартированы в Иркутске.

Во время войны с Японией в 1904 г. бригада была развернута во 2-ю Сибирскую пехотную дивизию двухбригадного состава, а батальоны - в полки, по 2 в каждой бригаде. Из Енисейского и Иркутского резервных батальонов были сформированы соответственно 5-й Иркутский Сибирский и 6-й Енисейский Сибирский резервные пехотные полки.

К 1 декабря 1904 г. дивизия находилась в районе боевых действий в Маньчжурии. Полки дивизии воевали доблестно. Иркутский полк получил Георгиевское знамя, а знамя Енисейского полка украсила надпись «За отличие в сражениях 28,29 и 30 сентября 1904 г. у Цуньо и Хамытань и в боях на Гаутулинском перевале с 15 по 22 февраля 1905 г.».

За проявленную храбрость в сражениях русско-японской войны 351 нижний чин из этих полков был награжден Знаками Отличия Военного Ордена. Полным кавалером стал зауряд-прапорщик князь Давид Шелия; кавалерами трех степеней - фельдфебель Федоров, ст. унтер-офицеры Аверьянов и Карбоинов, мл. унтер-офицер Сидоров, ефрейтор Кузнецов. Орденом Св. Георгия 4-й степени были награждены офицеры-иркутцы подполковники Шереметев А.В. и Лихачев Г.А. Золотое оружие «За храбрость» получил командир енисейцев полковник Редько.

После окончания Русско-японской войны 1-я бригада 2-й Сибирской пехотной дивизии в составе 5-го Иркутского Сибирского и 6-й Енисейского Сибирского резервных пехотных полков размещается в Ново-Николаевске (а также 2-й Сибирский резервный артиллерийский дивизион и артиллерийский парк). Полки прибыли в Ново-Николаевск из Иркутска, где с осени 1905 г. они участвовали в подавлении революционных беспорядков.

Полкам назначают обывательские квартиры, но спустя некоторое время принимается решение о строительстве военного городка, для чего в 1909 г. создается Хозяйственно-строительная комиссия во главе с Председателем генерал-майором Редько.

В Русской Армии того времени каждый полк должен был иметь полковой оркестр и полковой гимн (марш). Енисейский и Иркутский полки, как формирования военного времени, по-видимому, не имели полковых оркестров. Однако в 1908 г. в Иркутском полку полковой оркестр был организован. В пользу этой версии свидетельствуют газеты Ново-Николаевска. Дело в том, что в Русской Армии полковым оркестрам разрешалось участвовать в «гражданских» увеселениях, и даже зарабатывать на этом так называемые «заигранные» деньги. Зачастую в провинциальных городах военные полковые оркестры были единственными музыкантами. В Ново-Николаевске городские старшины регулярно устраивали балы и маскарады, на которых играли музыканты. Также и Ново-николаевское добровольное пожарное общество зимой устраивало гулянья с музыкой на своем катке. Однако до 1908 г. в рекламных объявлениях упоминалось, что в ходе мероприятий будут «играть музыканты» (был в городе Музыкальный кружок, оркестр Добровольного пожарного общества), военные же оркестры не упоминались. А с 1908 г. появляются объявления, где сообщалось, что на балу будет играть «оркестр Иркутского полка». И звучали тогда торжественные мелодии маршей и вальсов «В городском саду», «Амурские волны», «На сопках Маньчжурии», «Голубая ночь», «Лесная сказка», «Осенний сон», «Утро в Финляндии»…

Солдаты ново-николаевского гарнизона, в том числе и Енисейского и Иркутского полков, привлекались и к защите города и противодействия бандам уголовников и революционерам, участвовали в тушении больших ново-николаевских пожаров, охраняли имущество граждан от мародеров. А 20 февраля 1910 г. на основе Иркутского и Енисейского полков началось формирование 41-го Сибирского стрелкового полка, которому Ново-Николаевск был отведен под место постоянной дислокации.

При формировании 41-му Сибирскому стрелковому полку (вошедшему в состав 11-й Сибирской стрелковой дивизии, штаб в г. Омске) перешло Георгиевское знамя Иркутского полка с присоединением надписи со знамени Енисейского полка: «За отличие в сражениях 28,29 и 30 сентября 1904 г. у Цуньо и Хамытань и в боях на Гаутулинском перевале с 15 по 22 февраля 1905 г.».

Полковой праздник - 6 августа, в день Праздника Преображения Господня (по юлианскому календарю).

Полку была присвоена стандартная униформа обр. 1907 г. для сибирских стрелков Омского Военного Округа (приборное сукно - малиновое, приборный металл - золото, шифровка на погонах и эполетах - «41.Сб.», меховая папаха обр. 1910 г. для зимней и летней парадных форм). Теперь на улицах Ново-Николаевска можно было встретить офицеров и солдат в строгих и красивых новеньких мундирах сибирских стрелков.

Форму обр. 1913 г. 41-й Сибирский стрелковый полк получить до начала Великой войны не успел.

По штатам 1908 г. стрелковому полку полагалось 35 офицеров и 1998 унтер-офицеров и нижних чинов, и, таким образом, чины полка составляли 3 % от численности жителей Ново-Николаевска на тот период.

Согласно «Расписанию распределения новобранцев призыва 1913 г.» в 41-й Сибирский стрелковый полк было определено следующее число новобранцев:
из Акмолинского уезда 80 чел.,
из Барнаульского уезда - 230,
из Гродненской губернии - 65,
из Пермской губернии - 50,
из Ломжинской губернии - 165,
из Омска - 189 чел.

В это время полком командовал полковник П.К. Вставский, который проживал по ул. Томской, д. 94. Он же был начальником гарнизона г. Ново-Николаевска.

Двадцать восьмого июня 1914 г. в Сараево участником национально-освободительной движения  сербским студентом, Гаврилой Принципом был убит австрийский эрцгерцог Франц-Фердинанд.
Двадцать третьего июля Австро-Венгрия предъявила ультиматум Сербии.
Тридцать первого июля 1914 г. Россия объявила всеобщую мобилизацию. Эпоха мирного строительства закончилась - Российская Империя вступила в Первую Мировую войну.

С напутственным молебном у Городского торгового корпуса (современный Краеведческий музей) о «ниспослании победы русскому воинству в войне с Германией и Австрией» в августе 1914 г. 41-й Сибирский стрелковый полк и 1-я артиллерийская батарея отбыли на фронт.

Под командованием полковника Вставского полк в 1914-15 г.г. действовал в составе 11-й Сибирской стрелковой дивизии 1-го Туркестанского армейского корпуса 10-й армии. В первые дни войны корпус находился на Юго-Западном фронте в составе 10-й армии, но уже в сентябре был переброшен на Северо-Западный фронт.

Свой первый бой 41-й полк принял в сражении по деблокированию русской крепости Осовец (в сентябре 1914 г.), где у дивизии прусского ландвера стрелки захватили два орудия.

С 29.10.14 по 11.11.14 полк принимал участие в Лодзинской операции.

С 25.01.15 полк участвовал в боях в Августовских лесах.

В 1915 г. начальник германского генерального штаба Фалькенгайн хотел объединить усилия германских и австрийских армий и в течение лета 1915 г. принудить Россию к сепаратному миру. По плану Фалькенгайна армия Гальвица должна была наступать с севера через р. Нарев и далее, в направлении на Седлец, навстречу армиям Макензена, которые должны были наступать на север между p.p. Висла и Зап. Буг. В своем конечном результате этот грандиозный маневр Фалькенгайна должен был повести к окружению нескольких русских армий. Германцы ожидали повторения Седана, но в значительно большем размере.

В   Праснышском сражении германцы решили добиться успеха превосходством над русскими в технике и особенно преимуществом в числе орудий и боевых припасов. В это время русские армии переживали кризис в снабжении материальной частью и особенно боевыми припасами. Русская артиллерия была крайне ограничена в расходовании снарядов и существовало распоряжение, разрешающее расходовать в день не более 5 выстрелов на орудие. Да и самих орудий было мало. Против 377 русских орудий германцы имели 1.256, т.е. превосходили почти вчетверо.

Главный удар Гальвиц направил на 11-ю Сибирскую дивизию. На участке 11-й Сибирской дивизии по германскому плану должны были атаковать 35-я пехотная, 1-й гвардейская резервная и 86-я и 38-я пехотные дивизии с ближайшей поддержкой 36-й пех. дивизии и ландверной бригады Пфейля.

Три батальона 41-го Сибирского стрелкового полка заняли позиции от Ольшевец до Павлово-Косцельна.

Всего перед фронтом 11-й Сибирской дивизии находились XVII и XI германские корпуса (48 батальонов, 360 легких и 136 тяжелых орудий), имея за собою армейский резерв (18 батальонов, 80 орудий). Этой массе 11-я Сибирская дивизия могла противопоставить, считая и корпусный резерв, 20 батальонов и 44 (!) орудия.

В итоге положение 11-й Сибирской дивизии было одним из самых трудным на всем русско-германском фронте.

Тринадцатого июля в 4 часа 45 мин. раздался первый германский выстрел. К 5 час. огонь велся на всем фронте от р. Оржиц до р. Лыдыня. Более 800 орудий, ведя интенсивный огонь, громили русские окопы 2-й и 11-й Сибирских дивизий. Отдельных выстрелов не было слышно, стоял сплошной гул, а клубы пыли и дыма скрыли от взоров всю первую линию обороны. Германцы еще ни разу не собирали на русском фронте такого количества орудий на столь узком фронте. Тяжелые снаряды разрушали убежища и укрывшиеся в них погребались заживо. Откапывать приходилось под сплошным шрапнельным дождем. Бруствера сметались разрывами чемоданов и на их месте получались глубокие и широкие воронки. Защитники окопов испытывали чрезвычайные физические и моральные потрясения.

За время артиллерийской подготовки части 11-й дивизии понесли весьма большие потери, которые достигли до 30% состава рот. В период подготовки атаки германской артиллерией в 4-5 часов времени в окопы дивизии было брошено свыше 3.000.000 снарядов разных калибров.

1-я гвардейская резервная германская дивизия, при содействии справа полка 36-й пехотной дивизии, успевшего занять Павлово Косцельне, атаковала 41-й Сибирский полк, который испытал самый сильный удар. Атака была стремительна, полк долго оборонялся в остатках своих  окопов, но вынужден был уступить силе. Эта упорная оборона окопов дала германцам возможность обойти и отрезать две роты, находившиеся в кольцевом окопе на небольшой высоте севернее д. Венгра, а 1-й батальон был окружен в районе д. Зберож. Расстроенные роты полка отошли на отроги севернее Чернищенского леса и Березовой рощи.

От 1-го батальона 41-го полка, окруженного у д. Зберож, пробилось только 35 человек, но они были так утомлены и измотаны, что их пришлось отправить в обоз 1-го разряда для отдыха. Остальные части полка с одним батальоном 8-го Туркестанского полка и с одним батальоном 7-го Туркестанского полка устраивались для обороны Чернищенского леса.

При этом отходе на промежуточную позицию германцы держали русские части под артиллерийским огнем, раненых нельзя было убирать, часть стрелков отстала и попадала в руки противника. Очень много отставших дал 41-й Сибирский полк, в котором была более значительная убыль офицеров.

41-й Сибирский полк с батальонами 7-го и 8-го Туркестанских полков с 14 час. был атакован частями 86-й пехотной германской дивизии со стороны восточной части Березовой рощи. Оправившись от потрясений, сибирские стрелки проявили большое упорство, и германцам удалось только к 19 час. вытеснить их из Чернищенского леса, но затем у д. Чернище-Борове они вновь встретили сильный отпор. В этих боях полк продолжал таять и, когда осталось около 500 штыков, командир полка передал остатки в подчинение командира батальона 7 Туркестанского полка, а сам уехал в обоз 1-го разряда; это объясняется сильным нервным расстройством. Через день он вновь был с остатками полка.

Так образовался сводный  отряд из остатков 41-го Сибирского полка, батальона 7 -го Туркестанского и батальона 8-го Туркестанского полков. Этот отряд на короткое время остановился в полуготовых окопах у д. Яблоново, но германцы заняли д. Хойново и угрожали обходом. Весь отряд продолжал отход без командования, и отряд постепенно распался и превратился в ряд самостоятельно отходящих групп. Удалось задержаться на линии д. Дзилин батальонам 7-го и 8-го Туркестанских полков с немногими солдатами 41-го Сибирского полка).

К вечеру  13 июля (30 июня) от 11-й Сибирской дивизии, имевшей утром свыше 14.500 штыков, осталось не более 5.000. Прибытие свежих сил в лице туркестанских стрелков дало возможность частям 11-й Сибирской дивизии продолжить борьбу и еще раз оказать германцам сильное сопротивление.

14 июля на сборном пункте собралось всего 10 офицеров и 682 солдата из 41-го Сибирского полка. Это все, что осталось от полка, имевшего в начале боя утром 13 июля (30 июня) 53 офицера и 4.190 нижних чинов. Потери полка составили 84%.

В ходе второго этапа сражения главный удар противник вновь обрушил на 11-ю Сибирскую стрелковую дивизию.

Остатки 41-го Сибирского полка были перемещены по приказу штаба 11-й дивизии в д. Кобылино-Эдиты для поддержки 43-го Сибирского полка.

Учитывая большие потери полка, временно командующий 43-м полком Зощенко решил вывести полк из-под непосредственного удара германцев и отошел к линии д.д. Рембово-Колачково (в 43-м полку осталось только 1.042 штыка). На поддержку прибыли остатки 41 Сибирского полка (10 офицеров и 682 солдата), высланные начальником правого участка дивизии Гребнером. Вместе с 5-ю ротами 5-го Туркестанского полка получился сводный  отряд под командой Зощенко.

Вскоре 86-я пехотная германская дивизия начала атаку. Эта атака велась очень энергично, но стрелки сумели ее отбить, несмотря на большее потери в их рядах. 41-й Сибирский полк потерял 200 человек и в его рядах осталось 482 штыка, но германский план был сорван. При этом германским орудиям и пулеметам стрелки могли противопоставить лишь свои штыки и сибирский характер.

В результате Праснышского сражения 41-й Сибирский стрелковый полк потерял почти всех своих солдат и офицеров, но не пропустил многократно превосходящего врага. Отлаженная, превосходно снабженная артиллерией, огневыми припасами и питанием, лучшая в Европе германская стальная машина сломалась о дух сибирских стрелков. И этот лишь одна из битв, в которой довелось принимать участие славному 41-му Сибирскому стрелковому полку в Первой Мировой войне.

Среди доблестных стрелков храбростью отличалась и команда конных разведчиков 41-го полка. Один из примеров тому - события 18 сентября 1915 г. В этот день команды конных разведчиков всех 4-х полков 11-й дивизии, команда пеших разведчиков и полурота 44-го Сибирского стрелкового полка под командованием штабс-капитана А.Н. Пепеляева (будущего героя Белой Сибири) получили приказ об отступлении с занимаемых позиций. Однако данный приказ выполнен не был, вместо этого разведчики по собственной инициативе контратаковали немцев и взяли у них д. Боровую, отбросив противника за р. Неман.

За кампанию 1914-15 г.г. в 41-м полку 10 человек были награждены Георгиевскими крестами - подпрапорщики Исаков И. и Шишкин П., фельдфебель Ефременко К., ст. унтер-офицеры Ахмин П., Ефремов Е., Баранов Н., Малыхин Т., мл. унтер-офицеры Тумков Н., Ованенко С., ефрейтор Шахов С., а подпрапорщик 4-й роты Николай Родионов стал полным Георгиевским кавалером.

На снимке: Морохов Антон Алексеевич, старший унтер-офицер 41 Сибирского стрелкового полка, полный Георгиевский кавалер, уроженец села Васильевское, Шуйского р-на, Ивановской области.

Письма стрелков 11-й дивизии, хранящиеся в Омском государственном историко-краеведческом музее, передают ту тяжесть войны, которая выпала на их долю (орфография авторов сохранена - авт.):
«…Последний бой состоялся между Рудусеком и Млавой, на пути от Прасныша к Млаве, февраля 18 дня. 7 боев прошли благополучно, но в 8 бою... С 1 февраля и по 18 включительно находился в беспрерывных боях, если не считать небольших промежутков времени, по которым и можно установить количество боев, именно 6... …Грандиозный бой был 2 февраля, но к сожалению для нас неудачный, где мы в двухчасовой атаке потеряли 90 человек из 240. 11 февраля была блестящая (для нас) атака на деревню Лагуны (в 9 верстах от города Прасныша). Здесь мы немцу задали перцу так, что оставшиеся в живых (немцы - авт.) побросали ружья, вещевые мешки с необходимым запасом продовольствия…».

«…Ряды друзей и товарищей все редеют и редеют. Невольно подумаешь: пролетели миллионы пуль, тысячи снарядов, а я до сих пор невредим. А ведь, в конце концов, придет та секунда, когда придется познакомиться с злодейкой - пулей или куском шрапнели. кстати,: ожидается обширное по всему фронту, весеннее наступление, в котором я, может быть, сложу свою голову. По этому прошу, кого я обидел - простите, а вас я уже простил. Передай привет всем моим товарищам».

О тяжелых боях свидетельствуют и солдатские песни, сложенные стрелками 11-й дивизии:

…Залпом встретили германца,
А мы грянули «Ура».
Завязался бой кровавый,
Длился ровно до полдня,
Долго силы колебались,
Много крови пролилось.
Много выбыло из строя,
Много жертв из нас легло.
Зато слава прогремела
Про сибирских про стрелков!

Несмотря на тяжелые потери, еще в конце 1915 г. в составе 41-го Сибирского стрелкового полка воевали кадровые, «довоенные» офицеры полка - штабс-капитан Иванцов, капитан Ушаков и другие.

В течение всей войны ново-николаевцы опекали «свои» части - осуществлялся сбор пожертвований, подарков, теплой одежды в пользу воинов-сибиряков. Священники и прихожане Русской православной церкви собирали утварь, деньги и посылки для создания церкви в германском лагере для пленных сибирских стрелков и других российских солдат. Неоднократно делегации из самых уважаемых ново-николаевцев с богатыми подарками посещали 41-й Сибирский стрелковый и 533-й Ново-николаевский пехотный полки на фронте.

Февральскую революцию и развал армии полк встретил в окопах Западного фронта.

В середине 1917 г. командиром полка стал полковник А. Ясныгин.

Сибирские стрелки в германском плену, 1917 г. (Фото из фондов Новосибирского областного краеведческого музея).

Армия уже разлагалась.

Это коснулось и сибирских стрелков… Тем в более, что в их рядах практически уже не осталось солдат 1914 г. - все они полегли в боях.
Из донесения в штаб армии от 21 октября 1917: «Два солдата 41-го полка 11-й Сибирской стрелковой дивизии 38-го корпуса перебежали к противнику, были допрошены немцами и через три часа вернулись пьяные, с водкой».

В феврале 1918 г. в связи с ликвидацией старой армии полк был расформирован. Закрылась последняя страница истории 41-го полка, как полка старой Русской Армии.

Но оставались солдаты и офицеры полка. Что же стало с ними?

Часть офицеров и солдат вернулась в Ново-Николаевск, где приняли участие в организации «Союз фронтовиков» и подпольных офицерских дружинах, организацию и работу которых координировал эмиссар генерала Алексеева подполковник А.Н. Гришин (Алмазов), который с апреля 1918 г. возглавил в Ново-Николаевске подпольный штаб Западно-Сибирского военного округа Временного Правительства автономной Сибири.

Офицеры полка приняли самое непосредственное участие в вооруженном перевороте 25 мая, когда совместно с чехо-словацкими легионерами капитана Гайды в Ново-Николаевске была свергнута Советская власть.

С первых дней переворота и до августа 1918 г. полковник Ясныгин, бывший командир 41-го полка, являлся начальником Ново-николаевского гарнизона, а подполковник В. Серебренников стал командиром 1-го Ново-Николаевского кадрового полка.

Много бывших солдат и офицеров 41-го полка ушли на фронт, сражаться в рядах добровольческих частей Средне-Сибирского армейского корпуса подполковника Пепеляева.

Двадцать третьего марта 1919 г. Верховный Правитель адмирал Колчак приказал сформировать пять стрелковых дивизий, в том числе 11-ю Сибирскую стрелковую - на территории Омского военного округа. Дивизия имела в своем составе четыре стрелковых полка (восстанавливались 41-й, 42-й, 43-й и 44-й полки старой армии), а также Егерский батальон, артиллерийский и инженерный дивизион. Штаб дивизии расположился в г. Омске (начальник дивизии генерал-майор Лящик), формирование полков шло из частей 1-й кадровой дивизии Омского военного округа.

41-й Сибирский стрелковый полк уже как полк вооруженных формирований Белого Движения восстанавливался на базе 1-го Ново-николаевского кадрового полка в г. Ново-Николаевске. Командиром был назначен полковник Батезат. Численность полка достигла 3160 штыков.

Пополнение осуществлялось путем объявленной мобилизации. Воевать мобилизованные крестьяне к весне 1919 г. уже не хотели, появилась усталость от войны, режим адмирала в сельской местности поддержкой не пользовался, обучение частей дивизии шло из рук вон плохо. Восстановленный полк мало напоминал прежних, императорских стрелков, известных своей верностью, мужеством и доблестью.

Вот что писал о создаваемой дивизии в своем дневнике от 13 мая 1919 г. военный министр барон А. Будберг:
«Увидал сибирские резервы и с горечью убедился в том, что, несмотря на всю серьезность положения, у нас сохранились старые привычки готовить войска для парада, а не для войны и втирать очки внешностью и подмазанным показом…»
А от 31 мая - «Я смотрю на будущее еще мрачнее, так как наши последние резервы - 11-я, 12-я и 13-я дивизии, формируемые в тылу… к бою еще не готовы, не имеют артиллерии, пулеметов, средств связи, обоза и пр., пр…».

Управляющий военным министерством генерал А. П. Будберг и командующий войсками Омского военного округа генерал А. Ф. Матковский пытались убедить начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала Д. А. Лебедева в том, что 11, 12 и 13-я дивизии еще не готовы к бою. Но, по словам Будберга, эти соединения «были жульническим образом уведены на фронт (в июле 1919 г. под Верхнеуральск - авт.), где их погнали в бой, не считаясь с тем, что они не умели маневрировать и не кончили курсов стрельбы. При этом погнали в бой чуть ли не из вагонов, поставили сложнейшие боевые задачи; одна из дивизий была пущена в бой после 62-верстного перехода, причем последние 16 верст ее гнали форсированным шагом; таких преступных экспериментов не выдержали бы и многие дивизии старой кадровой армии».

По свидетельству генерала К. И. Гоппера, части 11-й дивизии «после 3-дневного утомительного перехода получили приказ немедленно вступить в бой с красными у Верхнеуральска. Люди были так утомлены, что не могли стоять на ногах. Все командиры полков просили дать хотя бы самый короткий срок для отдыха и для ориентирования с положением и местностью, но в ответ пришел категорический приказ - немедленно вступить в бой, что могло привести только к плачевным результатам»

В результате 11-я и 12-я Сибирские стрелковые дивизии проявили полную небоеспособность и приказом начальника штаба Верховного главнокомандующего и военного министра генерала М. К. Дитерихса от 17 августа 1919 г. были расформированы. Находившиеся на фронте личный состав и материальная часть 11-й дивизии были переданы для пополнения IV, V и XI корпусов Южной армии генерала Белова, в подчинение которому вошли также Оренбургская армия атамана Дутова и Уральская армия атамана Толстова. О Южной армии штаб адмирала словно забыл, и она продолжала прикрывать Актюбинскую железную дорогу. Для разгрома Южной группы красные организовали Туркестанский фронт во главе с М.В. Фрунзе. Талантливый военачальник Фрунзе предпринял энергичное наступление - Южную группу белых атаковала 1-я Красная армия Зиновьева, части 5-й Красной армии, а в тыл белым ударила Казалинская группа красных войск Астраханцева с территории Средней Азии. У станции Челкар, в пустынях между Эмбой и Аральском, остатки Южной группы оказались зажатыми с двух сторон. В окружении они приняли свой последний бой…

Так окончательно закончилась 9-ти летняя история доблестного 41-го Сибирского стрелкового полка.

Автор благодарит за предоставленные материалы Морохову Наталью Валентиновну и Ворониа Владимира.

Источник статьи http://army.armor.kiev.ua/hist/41-polka.php