Советская Сибирь, № 254,10.11.1922, пятница

Маленький Фельетон

Шестая держава.

Голодный фельетонист решил воспользоваться любезностью союза работников питания и часов в 11 ночи отправился в — Кафе „Зарю" поужинать...

Уселся в дальний угол, вдали в от нескромных, но зато полных обещаний глаз девиц этого веселого учреждения и принялся уничтожать „настоящий кавказский шашлык".

В погребке было весело. Публика не то подогретая лившимся в изобилии вином, не то возбужденная октябрьским праздником, чувствовала себя великолепно...

Шум и гам, писк скрипки, тенор певца. сальные улыбки и ужимки певички время от времени прерывались звоном разбиваемых стаканов и бутылок и громким голосом:

— Ах, шельмы, здорово запузыриваете!...Бис, черти, Бис!...

Долго фельетонист не мог понять куда он попал:

Не то к работникам народного питания, в кафе "Зарю",— не то к работникам всемедикосантруд —в сумасшедший дом.

Из затруднения вывел его один ответственный товарищ,

— видный работник, ворочающий крупными делами, заправляющий большим хозяйством.

Увидал он фельетониста. Бросил певичку, за которой гнался по всему залу, бросил трех девиц, с которыми вино-пиво распивал, бросил своё излюбленное занятие:

битьё стаканов и бутылок,—всё бросил и к скромному фельетонисту подбежал.

— Ты, говорят, такой-сякой, хуже всякого чекиста.

— Вам, говорит, в руки только попадись—и пропал человек.

— Бога ради, ни словом не замолвись обо мне, а ежели, паче чаяния, напишешь что,— то знай,—приду в редакцию, и всё и вся перебью. А тебе первому попадёт. Большие глазища твои выколю...

Испугавшийся фельетонист принялся его утешать:

— Да помилуй, голубчик,—кушать пришёл. Ничего плохого не замышляю и о тебе ни строчки не сообщу.

Не поверил. Вновь приходил. Обнимал. Целовал. Ругал. Упрашивал. Умолял.

— Да я, говорят, все тебе поставлю. Только... молчок. Любую приятельницу уступлю. Ко мне поедем... Но в газете не заикнись...Ты меня, я тебя,—друг друга уничтожим...

Душа радовалась.

— Вот где,—думалось,—сила и могущество шестой державы.

* * *

Торжественное заседание вновь открывшегося культурного, просветительного духовного центра пролетариата Рабочего Дворца,— долженствующего, в иных формах, при иной обстановке, но так же как и печать духовно вразумлять, просвещать тружеников, руководить их культурной жизнью, запросами, нуждами.

Фельетонист чувствовал близость, тесную связь, родственные чувства между двумя духовными центрами бедного культурными силами города,—Между шестой державой и Рабочем Дворцом...

Но, увы, так только могло казаться фельетонисту.

Здравый человек, ответственный товарищ, так не думает.

Представитель редакции большой областной газеты подходит к председателю торжества,—

крупному работнику, незаменимому ответственному, ворочающему делами целой губернии

и просит слова для приветствия Рабочего Дворца от имени шестой державы.

— От имени печати? Какой печати? Зачем печати? У нас и так много ораторов.

И начал перечислять:

— У нас, говорит, выступают от народного общества мироведения, от общества врачей, от многих видных и крупных пролетарских организаций.

— Куда же нам,—печати, такой крохотной и малюсенькой организации— слово еще давать?

— Нет, уж без вас обойдемся!...

Партийные конференции, партийные съезды, конгрессы, совещания выносят постановление за постановлением:

— Больше внимания прессе!

И мы работники печати, можем констатировать:

— Руководители Советской жизни на местах, ответственные товарищи, незаменимые работники, оказывают это внимание нам...

Только: не там и не тогда, когда нужно.

"Ровер".