Собственныя корреспонденціи

Г. Ново-Николаевскъ. Энергично взявшійся за дѣло личной и имущественной охраны обывателя новый миніатюрной штатъ городской полиціи, работающій, нужно отдать справедливость, не покладая рукъ и не за страхъ, а за совѣсть, въ какіе-нибудь полгода достигъ того, что преступность: кражи, грабежи, разбои, убійства, по сравненію съ недавнимъ прошлымъ, уменьшилась вдесятеро, при чемъ почтини одно преступленіе не остается нераскрытымъ. Стало много спокойнѣе, тише.

Царившая въ городѣ тягостно-мучительная паника если не исчезла совсѣмъ, то значительно ослабла, умалилась, а съ недавнимъ введеніемъ вооруженной конной и пѣшей ночной охраны обыватель сталъ, видимо, и совсѣмъ оживать: насмѣливается выходить изъ своихъ жилишъ не только по вечерамъ, но и въ ночную пору.

Вѣрнымъ показателемъ наступившаго обывательскаго „успокоенія“ является имѣющееся въ городѣ единственное мѣсто для публичныхъ развлеченій—это театръ „Яръ“ Чиндарина: очень недурненькое, уютное и довольно комфортабельно обставленное зданіе, вполнѣ приспособленное для обслуживаемой имъ цѣли.

До послѣдняго времени театръ этотъ, начавшій функціонировать лишь съ января мѣсяца настоящаго года, отличался замѣтнымъ безлюдіемъ, а теперь охотно посѣщается широкой волной наскучавшейся городской публикой, которой предприниматель, Чиндаринъ, не жалѣя затратъ, далъ все то, что можно было достать для Ново-Николаевска въ разгаръ текущаго зимняго сезона: небольшую и достаточно слабую драматическую труппу (товарищество изъ никуда непристроившихся своевременно артистовъ и изъ остатковъ прогорѣвшихъ труппъ сосѣднихъ городовъ) и очень приличный п, о рѣдкость! далеко несальной „шантанъ“.

Здѣсь же, въ „Яру“, мы, ново-николаевцы, имѣли удовольствіе видѣть и слышать и заѣзжихъ знаменитостей:
супруговъ Фигнеръ,
Петрову—Званцеву,
Шепелева,
Миклашевскаго,
а въ недалекомъ будущемъ Чиндаринъ обѣщаетъ намъ дать самого Шаляпина Ф. И.

Не дремлютъ и наши доморощенные артисты-любители, соединенные въ легализованное учрежденіе подъ наименованіемъ: „Ново-Николаевскій драматическій и музыкальный кружокъ любителей“, насчитывающій въ своей средѣ до сотни членовъ—исполнителей. Функціонируетъ этотъ „кружокъ“, не имѣющiй собственнаго помѣщенія, въ томъ же Чиндаринскомъ „Яру“, гдѣ чуть неежнедѣльно закатываются водевили, драма, трагедіи, концерты, а больше все „комедіи“. Какъ всегда и всюду эти любительскіе спектакли и концерты вызываютъ къ себѣ замѣтный интересъ городской публики, но, къ сожалѣнію, не даютъ ей желаемаго эстетическаго удовлетворенія.

А почему бы это, спрашивается?

Развѣ нѣтъ необходимыхъ силъ, пониманія, времени?

Все это есть, должно быть, не можетъ не быть; нѣтъ только одного: истинной любви къ сценѣ, къ театральному сложному дѣлу! По нашему искреннему убѣжденію, публика въ полномъ правѣ предъявлять къ любителямъ болѣе строгія требованія, чѣмъ къ профессіональнымъ артистамъ, и это будетъ вполнѣ справедливо и резонно.

Вѣдь, наши любители даютъ не „домашнія представленія“, а публичные спектакли за ту же плату, что и профессіоналы, а иногда и за болѣе повышенную.

Съ словомъ „любитель“ мы соединяемъ понятіе какъ о человѣкѣ болѣе или менѣе интеллигентномъ съ совершенно достаточнымъ и необходимомъ умственнымъ и эстетическимъ развитіемъ для сознательнаго и отчетливаго пониманія принимаемой имъ на себя роли.

Въ средѣ же профессіоналовъ этого, къ сожалѣнію, еще и до сего времени нѣтъ: въ этой средѣ очень немного людей съ законченнымъ образованіемъ, добрая половина либо прошла лишь низшую школу, либо только научилась простой грамотѣ и почерпнула свое общее развитіе тутъ же на сценѣ, играя, присматриваясь, наконецъ путемъ чтенія и рѣдко путемъ серьезнаго самообразованія.
Вотъ почему на нашей драматической сценѣ истинные, вполнѣ развившіеся таланты рѣдки, а все больше „полезности“, „порядочности“, „работники“, „подражатели-имитаторы".

А самыя условія работы на сценѣ развѣ легки для профессіонала?! Жалованье ничтожное, совсѣмъ мизерное, и то не всегда и полностью получаемое, работа ежедневная, съ утра до разсвѣта: утренняя репетиція до 3—4 ч. дня, зачастую въ 6 ч. вечера вторая репетиція, съ 8 до 1 часу ночи спектакль. Когда же учить роль? Когда устально разработать всѣ мизансцены, уяснить себѣ изображаемый на сценѣ типъ?! —Это уже дѣло неутомимости и изобрѣтательности актера, который въ провинціи на каждую отдѣльную пьесу имѣетъ всего 1—2 репетиціи, а ужъ 3—много, это на какую нибудь совсѣмъ новую или обстановленную пьесу.

При такихъ ужасныхъ условіяхъ профессіоналъ—актеръ всегда и неминуемо дастъ зрителю значительно меньше того, что онъ могъ бы дать при нормальныхъ условіяхъ работы.

Но публика съ этимъ не желаетъ считаться, она платитъ деньги и требуетъ съ актера все: и знанія роли, и пониманія ея, и жизненно-правдиваго, даже художественнаго воспроизведенія ея на сценѣ, и искусной гриммировки, и соотвѣтствующаго гардероба, и.... еще тысячу „и“. Въ такихъ ли условіяхъ находится любитель?!

Ничего подобнаго! Лю-би-тель!

Онъ прежде всего любитъ дѣло, а если любитъ, то непремѣнно долженъ и „уважать“ его, а если уважать, то обязанъ бѣжать малѣйшей тѣни „профонаціи“ дѣла.

Любителю никто не можетъ приказать „взять“ роль не только непосильную для него, но даже почему либо несимпатичную ему, роль, которая не интересовала бы его, исполненіе которой не обѣщало бы ему личнаго удовольствія.

Любитель имѣетъ уйму времени, чтобъ выучить роль, что называется, на зубокъ и детально разработать её во всѣхъ отношеніяхъ: у него 6, 8, 10 репетицій на пьесу, мало 10-тогда 15; у него есть „нянька"—режиссеръ, который „начитаетъ“ ему роль, который водитъ его по сценѣ изъ угла въ уголъ, наказывая, гдѣ сѣсть, гдѣ стать, пить, ѣсть, плакать, хохотать и т. д. у профессіонала не то: няньчится режиссеръ не станетъ, а укажетъ разъ-два и баста, не выполнилъ—штрафъ. Наконецъ, любитель всегда, въ любой данный моментъ и даже обязанъ отказаться отъ не подходящей или непосильной для него роли, что ничуть не должно и не можетъ его шокировать.

Словомъ, у любителей всегда имѣется въ наличности всё къ тому, чтобъ дать полный ансамбль въ пьесѣ, разработать её детально „съ внутренней“, съ внѣшней старины доставить зрителю дѣйствительно эстетическое удовольствіе.

И вдругъ мы слышимъ послѣ фундаментально "проваленнаго“ спектакля: Что-жъ? мы не актеры! Съ насъ требовать многаго нельзя! „Позвольте, наоборотъ, не только „можно“, но „должно“ требовать „втрое большаго, чѣмъ съ профессіоналовъ! Вотъ почему ново-николаевскимъ „кружковцамъ“ непростительно ставить спектакли, концерты и проч. такъ какъ это они дѣлали до сихъ поръ.

Крайне плохое знаніе ролей, зачастую искаженіе ихъ безсмысленной, а иногда и очень плоской „отсебятиной“, видимое „непониманіе“ роли или явное ея несоотвѣтствіе силамъ и способностямъ исполнителя, отсутствіе дикціи (вмѣсто слова „этотъ“ произносится "йетотъ“, вмѣсто „идётъ“—„идеть“ и т. п.) отсутствіе фразировки и всякаго признака въ рѣчи знаковъ препинанія, невыдержанность „тона“, грубый шаржъ (особенно у комиковъ), случайность „мизансценъ“, рѣжущихъ глазъ своей неестественностью и топорностью, обязанность движеній, отсутствіе какого-бы то ни было „ансамбля“, никакой заботы о „реквизвтѣ“ внѣшней обстановки сцены — вотъ характерныя черта обстановки „кружковскихъ“ спектаклей, которые пекутся любителями, какъ блины. Лучше вмѣсто десяти спектаклей, повергающихъ зрителя въ уныніе или вызывающихъ у него обидный гомерическій хохотъ вмѣсто слезъ, дать нужно два-спектакля, но разыгранныхъ, какъ говорится, по нотамъ, и тѣмъ доставить зрителю истинное удовольствіе.

Нѣтъ силъ, нѣтъ времени, нѣтъ необходимой обстановки, такъ не беритесь, г. г. любители, за серьезныя пьесы, играйте „Жужу“, "Чашка чаю", „Жилецъ съ трамбономъ“, но разыгрывайте ихъ старательно, дайте хоть тѣнь аллюзіи.

Не мните себя „талантами“: таланты „не выигрываются „частой игрой на сценѣ, а рождаются“ временемъ, да никто и не требуетъ отъ вашей игры особой талантливости (гдѣ ее взять, па дорогѣ не найдешь!), во дайте ансамбль, дайте дѣйствительно разученныя и добросовѣстно проштудированныя вами пьесы и онѣ будутъ смотрѣться зрителямъ легко, охотно и съ пользой для ума и для сердца.

Не гонитесь за числомъ спектаклей, а обратите всё ваше вниманіе и стараніе на качество ихъ: мало вамъ 5  репетицій, дѣлайте 8—10, стремитесь къ общему ансамблю, который вполнѣ доступенъ среднимъ сценическимъ силамъ, а у васъ таковыя имѣются, и мужскія, и женскія, и даже не среднія только, выше среднихъ, что и сказывалось въ исполненіи отдѣльныхъ мѣстъ въ отдѣльныхъ роляхъ. На нашъ взглядъ, необходимо еще побольше внимательности и заботливости въ самомъ распредѣленіи ролей: рѣжетъ ухо и глазъ, когда вмѣсто виднаго, здороваго, сердечнаго, сильнаго любовью и волею молодаго типичнаго русскаго купца (Бородкинъ въ комед. „Не въ свои сани не садись“) выходитъ болѣзненный, съ надтреснутымъ, тоненькимъ, почто женскимъ голоскомъ субъектъ, видимо, самъ чувствующій себя „не въ своихъ саняхъ“, или вмѣсто, бывалаго свѣтскаго кавалериста (Вихоревъ въ той-же пьесѣ), кутилы-мученивка, не робѣющаго ни передъ чѣмъ „прожигателя жизни“, ни предъ чѣмъ не останавливающагося негодяя—сердцеѣда,  является человѣкъ, не знающій куда дѣвать ему свои руки, не находящій себѣ мѣста на сце нѣ и постоянно сбивающійся съ очень замѣтно дѣланнаго тона „псюсюкающаго пшюта" на свкой естественный обыденный и говорящій вмѣсто слова „этотъ“ —„йетотъ“ и вмѣсто „идетъ" — идеть?.

Всей душой сочувствуя хорошему, полезному и симпатичному дѣлу, за которое „кружокъ" взялся, видимо серьезно, но крайне торопливо, искренно желаемъ скорѣйшаго устраненія указанныхъ дефектовъ въ игрѣ любителей и въ внѣшней постановкѣ спектаклей.

Очень и очень симпатично начинаніе „кружка“ въ постановкѣ денныхъ дешевыхъ и потому общедоступныхъ спектаклей, которые, увѣрены, всегда будетъ охотно посѣщаться публикой, особенно среднимъ малодостаточнымъ. классомъ.

Но и тутъ „кружковцы“ должны быть ещё больше истинными любителями дѣла: необходимъ очень обдуманный репертуаръ и особенная старательность постановки и исполненія пьесъ, чтобы дать примитивному зрителю „пищу живу“.

Зритель.

"СИБИРСКИЕ ОТГОЛОСКИ"_Еженед. политическая, общественная и литературная газета_Томск
24 апреля 1908