Собственныя корреспонденціи.

Ново-Николаевскъ. (Общественная стачка. Ростъ города. Урожай въ тяготѣющемъ районѣ).

До военнаго положенія въ городѣ была кое-какая общественная жизнь.

Слышно было о развитіе началъ общественности въ средѣ приказчиковъ, ихъ хозяевъ, рабочихъ разныхъ категорій, учительскаго персонала и проч.

Возникали въ то время библіотеки, слышно было о разумныхъ развлеченіяхъ, имѣлась приличная большого формата газета прогрессивнаго направленія и т. д.

Теперь ничего этого нѣтъ. Карты, сплетни, вино, пошлыя развлеченія—заняли досугъ горожанъ.

Одни ничѣмъ не интересуются, другіе торопятся насладиться мѣщанской жизнью.

Будничный мелкій интересъ къ завоеванію или куска хлѣба, или капитала доминируетъ надъ всѣмъ. И это въ городѣ, съ огромнымъ, быстро растущимъ населеніемъ и съ наиболѣе бойкой въ Сибири торговой жизнью.

Разумѣется, такая жизнь долго продлиться не можетъ.

Во имя наивысшагo развитія торговой и промышленной жизни снова возникнетъ общественность. Настоящее врем—переходное—канетъ въ прошлое и о немъ, какъ о быломъ хорошемъ, будутъ вспоминать только тѣ, что теперь спѣшатъ использовать его въ своихъ групповыхъ цѣляхъ, вредныхъ живо развивающейся націи. Это „истинно-русскіе"

Послѣдніе наиболѣе энергично развили свою дѣятельность: устраиваютъ собранія съ проклятіями какимъ-то „жидовствующимъ“ лѣвымъ, къ числу которыхъ относятъ и октябристовъ, Л. П. Толстому, этому рѣдкому украшенію, въ глазахъ всего міра, земли русской, нашей народной гордости по таланту, съ чтеніемъ хулиганствующихъ газетъ и листковъ и съ произношеніемъ рѣчей, отъ которыхъ отдаетъ могилой и кознями Лайолы.

Съ этихъ же собраній по всему Ново-Николаевску и далеко въ окрестности идетъ „истиннорусская“ литература, зовущая насъ къ дикости и къ мраку въ чьихъ то интересахъ, но только не въ народныхъ.

Городъ быстро растетъ.

Деревянныя постройки вытѣсняются каменными.

Пристань расширяется не по днямъ, а по часамъ.

Ввозъ и вывозъ города, если считать обороты пристани, достигаетъ огромной цифры для Сибири.

Положеніе города на магистрали Сиб. ж. дороги и при судоходной рѣкѣ сдѣлало его центромъ, который, какъ сказочное животное, на огромное пространство раскидываетъ свои щупальцы и все тянетъ къ себѣ.

Географическое положеніе выдвинуло Ново-Николаевскъ въ рядъ большихъ городовъ Сибири, и оно же сулить ему блестящую будущность.

За нимъ естественныя преимущества, которыя не было еще силы побѣдить.

Бассейнъ верховья р. Оби и часть Китая, примыкающая къ Алтаю, обладаютъ неисчислимыми естественными богатствами, которыя, направляясь на міровой рынокъ, не могутъ миновать Ново-Николаевска.

И ростъ нашего города тѣсно связанъ съ ростомъ и развитіемъ производительныхъ сидъ верховьевъ Оби. Установленіе право-порядка, переселеніе, измѣненіе формъ землепользованія съ передачей алтайскихъ земель даже крестьянскому банку является гарантіей этого роста.

Всѣ данныя говорятъ, что въ близкомъ будущемъ изъ складочнаго мѣста сырья Ново-Николаевскъ превратится въ промышленный городъ.

Кстати, мукомольное дѣло уже осѣдаетъ здѣсь.

Вѣсти объ урожаѣ съ юга Томской губерніи и изъ ближайшаго района пока утѣшительны. Изъ ближайшихъ волостей: ОяшинскоЙ, Кривощековской и др. сообщается о хорошемъ урожаѣ хлѣбовъ, огородныхъ овощей, ягодъ и грибовъ; урожай травъ не выше средняго. Съ юга Томской губерніи сообщаютъ о рѣдкомъ урожаѣ хлѣбовъ, но непрекращающіеся дожди внушаютъ тревогу за будущность урожая. Нужно помнить лѣто 1903 г., когда замѣчательный урожай хлѣбовъ не далъ выгодъ сел. хозяевамъ, такъ какъ вслѣдствіе дождей половина урожая была брошена на корню. 

"СИБИРСКИЕ ОТГОЛОСКИ"_Еженед. политическая, общественная и литературная газета_Томск № 146, 1908 г.

Ново-Николаевскъ. (Погода. Привозъ пшеницы. Примитивные способы удобренія. Пьянство. Иностранцы.)

Погода въ нынѣшнее лѣто 1908 г. стоитъ не особенно благопріятная для роста какъ травъ, такъ равно и хлѣбовъ.

Урожай травъ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ былъ плохой, урожай же хлѣбовъ, однако, въ этихъ же мѣстахъ вполнѣ удовлетворительный.

Несмотря на страдную пору, когда крестьянинъ-хозяинъ дорого цѣнитъ рабочій день, привозы пшеницы на рынокъ продолжаются и при томъ въ сравнительно большомъ количествѣ — 4—9 тысячъ пудовъ ежедневно, что въ прежніе годы, пожалуй, рѣдко бывало.

Крестьяне прутъ изъ селеній за 150— 200 верстъ и везутъ пшеницу продавать, въ виду того, что хранить её нѣтъ основаній, такъ какъ на полосахъ ожидаемый урожай радуетъ и, главное, для того, чтобы его убрать, крайне необходимо пріобрѣсти жатвенныя машины.

Почти при полномъ отсутствіи наемныхъ рабочихъ рукъ, съ одной стороны, и съ другой—увеличивающіеся посѣвы побуждаютъ пахарей безотлагательно обзаводиться жатвенными машинами, а также и молотилками, такъ какъ, въ противномъ случаѣ, ручнымъ трудомъ своей семьи не сжать и не смолотить своевременно всего посѣва.

Но какая большая разница могла бы быть, если бы всё сельское хозяйство велось не такими, какъ теперь, примитивными способами; огромныя пространства земли поросли сорными травами, противъ чего, разумѣется, ничего не предпринимается.

Земли нигдѣ не удобряются, несмотря на то, что подъ руками масса туковъ отъ большого числа содержащаго поголовiемъ скота. Но это удобреніе, вмѣсто пользы, приносить только вредъ и людямъ, и скоту, который содержится обыкновенно въ крытыхъ, не очищающихся дворахъ, и поэтому и люди, и скотина живутъ въ непролазной грязи.

Въ лучшихъ случаяхъ, когда накопятся горы удобренія—эти горы сжигаются.

Въ результатѣ —чахлый, нездоровый скотъ, истощенная земля, загрязненная почва въ деревняхъ и отравленная питьевая вода, потому что вмѣсто насыпей къ мостамъ черезъ рѣчки обыкновенно вывозятъ и наваливаютъ навозъ.

А культуртрегеры палецъ о палецъ не ударили для того, что-бы помочь горю, разсѣять эту темноту хотя бы крошечными лучами знанія.

Вѣдь на весь округъ нѣть ни одного сельско-хозяйственнаго училища, хотя бы даже самаго элементарнаго. Излишне, конечно, говорить о значеніи и необходимости такого училища, но ихъ всё таки нѣтъ и, вѣроятно, еще и долго не будетъ...

Ни фабрикъ, ни заводовъ, которые хоть сколько-нибудь могли бы обрабатывать богатое сырье края —тоже нѣть. Процвѣтаютъ только винокуреніе, да пивовареніе.

И пьютъ здѣсь непомѣрное количество спиртныхъ напитковъ.

Въ нѣкоторыхъ селахъ, не имѣющихъ даже школъ грамоты, все-таки пропиваютъ по 70 —80 тысячъ рублей въ годъ. И народонаселенію угрожаетъ неминуемая и огромная опасность вырожденія отъ алкоголизма.

А тѣ школы, которыя существуютъ—до нельзя плохи и ведутся до того по казенному, что благотворная роль ихъ весьма проблематична.

Отсутствіе живого предпринимательскаго духа и личностей, болѣе или менѣе энергичныхъ, вооруженныхъ знаніями и умѣніемъ для борьбы съ невѣжествомъ и для насажденія въ населеніи реальныхъ знаній и умѣній, привлекаетъ со стороны массу пришлаго народа, который на обухѣ рожь молотить и молодецки высасываетъ изъ народонаселенія все, что оно можетъ дать.

Изъ за тридесятаго, какого-нибудь царства пріѣзжаютъ иноземные люди, которыхъ здѣсь всѣхъ называютъ „нѣмцами", и съ усовершенствованными пріемами заправскихъ культурныхъ обитателей, какъ прессомъ, выдавливаютъ изъ народонаселенія все, что выдавить можно.

А мы, обыватели, смотримъ и удивляемся, какъ это они, иностранцы, всюду лапу запустили и хозяйничаютъ.

А между тѣмъ, этотъ самый „нѣмецъ“ ничему полезному научитъ насъ не пытается и не хочетъ.

Конечно, нѣмцу и нѣтъ разсчета сдѣлать изъ насъ знающихъ и умѣлыхъ людей! Но мы и сами—тоже ничему научиться не желаемъ.

Судите сами.

Мы, обыватели, выращиваемъ пеньку и все въ сыромъ видѣ отправляемъ въ Европейскую Россію, а тамъ изъ вашей пеньки дѣлаютъ мѣшки, которыхъ намъ же много требуется, и посылаютъ къ намъ.

При этой операціи мы, разумѣется, теряемъ и переплачиваемъ огромный процентъ, а всё таки не хотимъ научиться даже, какъ мѣшочный холстъ выткать.

"СИБИРСКИЕ ОТГОЛОСКИ"_Еженед. политическая, общественная и литературная газета_Томск № 156, 1908 г.

Судебная хроника. Ново-Николаевскъ, военно—окружный судъ Дѣло о вооруженномъ нападеніи.

(Отъ собственнаго корреспондента).

15 сентября 1908 въ засѣданіи временнаго военно-окружнаго суда въ г. Ново-Николаевскѣ, подъ предсѣдательствомъ военнаго судьи генералъ-маіора Шуляковскаго, слушаюсь дѣло
о крестьянахъ
Дмитріѣ Климаченковѣ 28 лѣтъ,
Алексѣѣ Гришечкинѣ 21 г.,

мѣщанинѣ Ѳеодорѣ Рыжихъ, онъ же Куликовъ, 21 года, и

Аннѣ Башутиной, 26 лѣтъ,

обвиняемыхъ первые трое по 13, 1629, 1632 и 2634 ст. ул. о нак., за соглашеніе, какъ между собою, такъ и еще съ другими нерозысканными лицами, произвести разбойное нападеніе на Демидова;

привели это намѣреніе въ исполненіе, при чемъ нанесли смертельную изъ револьвера рану приказчику Паничкину, отъ которой онъ вскорѣ скончался, и ударомъ топора лишили жизни сторожа Косолапова,

а послѣдняя въ томъ, что, зная о желаніи грабителей напасть на домъ Демидова, не донесла объ этомъ полиціи, чѣмъ и лишила ее возможности предупредить совершеніе преступленія.

Кромѣ того ко всѣмъ подсудимымъ предъявлена и 279 ст. XXII кн. св. В. П. 1869 г.

Обвинялъ товарищъ прокуроръ подполковникъ Киселевъ, защищалъ штабсъ-капитанъ Иваницкій.

Обвиняемый Рыжихъ на судѣ не присутствовалъ, такъ какъ, находясь подъ стражей въ томскомъ губернскомъ тюремномъ замкѣ, бѣжалъ въ іюлѣ 1908 года, выбросившись изъ окна третьяго этажа на сдѣланной изъ разорванныхъ простыни и тюфячной наволочки лямкѣ и до сего времени не розысканъ.

Сущность этого дѣла въ слѣдующемъ:

въ 3 часа ночи 1 апрѣля 1907 года помощнику пристава г. Ново-Николаевска Бубнову, дежурнымъ стражникомъ доложено было, что въ домѣ Демидова, находящемся на Кузнецкой улицѣ, только что было совершено нѣсколькими вооруженными лицами нападеніе, сопровождавшееся убійствомъ одного изъ обитателей этого дома.

На произведенномъ по этому поводу дознаніи изъ показаній потерпѣвшихъ мужа и жены Паничкиныхъ, свидѣтелей Кирюхина, Шампарова и Алеевой выяснилось:

на Кузнецкой улицѣ въ д. Демидова помѣщалась колесная мастерская,

при которой въ особомъ строеніи проживали
хозяинъ мастерской Андрей Демидовъ,
приказчикъ Паничкинъ съ женой и трехлѣтней дочерью,
жена другого приказчика Алеева и
колесные мастера Кирюхинъ и Шампаровъ.

Въ половинѣ марта мѣсяца къ нимъ въ качествѣ кухарки поступила нѣкая Анна Башутина.

Башутина очень часто отлучалась изъ дома, при чемъ нѣсколько разъ по возвращеніи домой говорила, что къ нимъ придутъ грабители, закричатъ "руки вверхъ“ и отберутъ у хозяина деньги.

Послѣ этихъ заявленій Демидовъ пересталъ ночевать дома, прочіе же, прожинавшіе съ нимъ вмѣстѣ, сначала отнеслись недовѣрчиво къ словамъ Башутиной, а затѣмъ приняли нѣкоторыя мѣры предосторожности.

Но грабители не приходили.

31 марта Демидовъ производилъ расчетъ съ частью своихъ рабочихъ и угощалъ ихъ водкой въ мастерской.

Часовъ въ десять вечера, окончивъ угощеніе рабочихъ, Демидовъ ушелъ ночевать въ гостинницу, а всѣ остальные вышепоименованные легли спать въ своемъ помѣщеніи и вскорѣ заснули крѣпкимъ сномъ.

Вдругъ часовъ около двухъ ночи раздались вновъ разбиваемыхъ оконныхъ стеколъ и револьверные выстрѣли.

Спавшіе вскочили со своихъ мѣстъ и увидѣли, что черезъ выбитыя окна къ нимъ въ квартиру съ крикомъ „руки вверхъ“, вскакиваютъ неизвѣстные люди, вооруженные револьверами и кинжалами.

Одинъ изъ нападавшихъ, коихъ всего было человѣкъ десять, подскочилъ къ Кирюхину и, приставивъ револьверъ къ его груди, потребовалъ деньги; другой, обращаясь ко всѣмъ, крикнулъ: „давайте деньги“.

Алеева, около которой онъ стоялъ, вынула изъ кошелька три рубля и подала ему, но онъ, оттолкнувъ её, сказалъ: „твоихъ не надо“, третій же, подбѣжалъ къ ней, со словами: „надо брать, что даютъ“, выхватилъ изъ рукъ деньги.

Между тѣмъ Паничкинъ, схвативъ висѣвшее надъ его кроватью ружье, выстрѣлилъ въ одного изъ разбойниковъ, а другого ударилъ топоромъ по плечу.

Раздался крикъ: „меня ранили“ и за тѣмъ возгласъ: „бей всѣхъ наповалъ“.

Стрѣльба изъ револьверовъ усилилась, но вскорѣ нападавшіе её прекратили и повыскакали обратно черезъ окна на улицу, при чемъ одинъ изъ грабителей успѣлъ захватить съ собою мѣховое пальто, принадлежащее Демидову.

Когда грабители скрылись, то обнаружено было, что Паничкинъ раненъ изъ револьвера въ животъ и обѣ руки, дочь его въ голову, а сторожъ Косолаповъ лежалъ въ корридорѣ на полу безъ признаковъ жизни, убитый топоромъ, при чёмъ на головѣ его оказалась большая зіяющая рана.

"СИБИРСКИЕ ОТГОЛОСКИ"_Еженед. политическая, общественная и литературная газета_Томск № 161, 1908 г.

Судебная хроника.

Ново-Николаевскъ. Вооруженное нападеніе на берскую почту. (Отъ нашего корреспондента).

13 октября 1908 во временно-военно-окружномъ судѣ въ г. Ново-Николаевскѣ, подъ предсѣдательствомъ военнаго судьи омскаго военно-окружнаго суда генералъ-маіора Шуляковскаго, слушаюсь дѣло по обвиненію
крестьянъ;
Филиппа Акулова,
Николая Евсюкова и
мѣщанъ:
Василія Казанскаго и
Василія и
Николая Смирновыхъ

по 13, 1630, 1632 и 1634 ст. ул. о нак. за соглашеніе между собою совершить вооруженное нападеніе на почту съ цѣлью ограбленія, что и привели въ исполненіе, убивъ при этомъ почтальона Новикова и ямщика Хомутова, а въ виду совершенія преступленія въ мѣстности, объявленной ва военномъ положеніи, ко всѣмъ обвиняемымъ была примѣнена и 279 ст. XXII кн. Св. В. П. 1869 г. изд. 3.

Обвинялъ подсудимыхъ товарищъ прокурора подполковникъ Киселевъ.

Сущность дѣла въ слѣдующемъ:

15 августа 1907 года къ приставу второго стана Барнаульскаго уѣзда явился начальникъ берской почтово-телеграфной конторы и заявилъ, что въ 7 час. утра ограблена почта, слѣдовавшая изъ Барнаула въ село Берское.

О случившемся тотчасъ же дано было знать мѣстному мировому судьѣ, который, выѣхавъ ва Барнаульскій трактъ, на 7 верстѣ отъ села Берскаго, обнаружилъ стоящую у лѣвой стороны дороги почтовую кибитку, запряженную парой лошадей, изъ коихъ коренная была ранена въ губу и въ пахъ правой задней нога, пристяжка же убита.

Три большихъ сумы съ корреспонденціей оказались взрѣзанными, при чёмъ изъ числа вытащенныхъ изъ нихъ трехъ меньшихъ кожаныхъ сумокъ, двѣ также были взрѣзаны; третья же оказалась цѣлою.

Почталіонъ Новиковъ и ямщикъ Хомутовъ, сопровождавшіе почту, были найдены мертвыми.

Справа отъ кибитки, въ кустахъ, было найдено небольшое утоптанное пространство земли съ устроенными на немъ двумя упорами для ружей; тутъ же валялись пустыя бутылки изъ-подъ водки и жестяная коробка изъ-подъ маринованной рыбы.

Кромѣ того, на мѣстѣ происшествія были найдены:

17 револьверныхъ гильзъ,
два револьверныхъ патрона осѣчки,
револьверъ Смита и Вессона, заряженный на всѣ пять патроновъ,
два пустыхъ мѣдныхъ патрона и
мѣшочекъ съ 6 невыстрѣленными патронами къ ружью центральнаго боя 12 калибра.

При осмотрѣ обратило на себя еще вниманіе и то обстоятельство, что отъ утоптаннаго мѣста въ кустахъ на самый трактъ шелъ слѣдъ телѣги, запряженной парою лошадей.

Изъ показанія начальника берской почтовой конторы Горшкова выяснилось, что при провѣркѣ имъ почты не хватило

одного заказного письма,
двухъ доплатныхъ писемъ,
одного казеннаго письма съ документомъ

и, кромѣ того, не оказалось

казеннаго револьвера и
винтовки Бердана,

бывшихъ у почтальона Новикова.

По подозрѣнію въ учиненіи означеннаго нападенія было задержано полицейскими властями нѣсколько лицъ, изъ числа коихъ особенное вниманіе обращаетъ на себя нѣкій Филиппъ Акуловъ, который, проживая ранѣе въ Ново-Николаевскѣ, занимался столярнымъ ремесломъ, но, затѣмъ, въ началѣ лѣта 1907 г. прекратилъ это занятіе и на какія средства жилъ послѣ этого—неизвѣстно;

по крайней мѣрѣ, свидѣтели: Дмитрій Гусельниковъ, Степанъ Новоселовъ и Илья Зудихинъ показали, что, переселившись въ это время въ ихъ деревню къ брату своему Кузьмѣ, онъ ничѣмъ не завивался—„такъ лишь шлялся“. Было у него три лошади—одна сѣрая, двѣ гнѣдыхъ, были и телѣжки—одна городская, а другая простая— „пуртъ“ на желѣзныхъ осяхъ. Филиппъ постоянно разъѣзжалъ то въ село Николаевские, то въ село Берское; часто и къ нему пріѣзжали молодые люди. Ходилъ онъ на охоту съ гостями съ ружьями, при темъ Зудихинъ видѣлъ, что всѣ они постоянно стрѣляли въ сосны и бревна.

По показанію полицейскаго надзирателя Бубнова, онъ, имѣя негласныя свѣдѣнія о томъ, что въ числѣ участниковъ нападенія на почту былъ Филиппъ Акуловъ, проживавшій въ городѣ Ново-Николаевскѣ, сталъ слѣдить за нимъ.

Вскорѣ Акуловъ скрылся изъ Ново-Николаевска и нѣкоторое время свѣдѣній о его мѣстонахожденіи не имѣлось; но, затѣмъ, путемъ розысковъ, удалось узнать, что Акуловъ проживаетъ въ дер. Нижней Ельцовкѣ, при чемъ у него, подъ видомъ охотниковъ, бывали братья Смирновы, Казанскіе и другіе.

Имѣя, такимъ образомъ, на примѣтѣ означенныхъ лицъ, Бубновъ, получивъ 15 августа телеграмму о нападеніи на почту, шедшую изъ села Кайнова въ Берское, отправился со стражникомъ Кривошапкинымъ и надзирателемъ Лопатинымъ въ Ельцовку и часовъ въ 12 ночи, проникнувъ внезапно въ квартиру Акулова, засталъ Филиппа за чаепитіемъ.

Схвативъ Акулова моментально за руки и тѣмъ самымъ лишивъ его возможности защищаться, онъ, Бубновъ, приказалъ Лопатину обыскать его, при чемъ подъ полой пиджака у него оказался на серебряной цѣпочкѣ „Браунингъ“ съ тремя обоймами, наполненными боевыми патронами, а за поясомъ кинжалъ.

При обыскѣ квартиры было найдено ружье центральнаго боя съ боевыми къ нему патронами, два патронтажа—одинъ съ 11-ю гильзами и тремя боевыми патронами, а другой—съ 11-ю боевыми винтовочными патронами, три фунтовыя банки съ порохомъ, ружье системы „Бердана“, дробовикъ съ гильзами и два широкихъ кожаныхъ пояса.

При обыскѣ въ домѣ братьевъ Смирновыхъ было найдено ружье центральнаго боя 12 калибра, три боевыхъ къ нему патрона и одна гильза, коробка войлочныхъ и картонныхъ пыжей, 4 рубленныхъ свинцовыхъ картечи и мѣдная мѣрка для пороха.

Самого момента нападенія ва почту и убійства почталіона и ямщика никто не видалъ.

Есть очевидцы лишь момента болѣе поздняго, а именно: бѣгства преступниковъ съ мѣста происшествія в только одному изъ свидѣтелей, крестьянину Григорію Давыдову, в то лишь отчасти, удалось въ теченія небольшого промежутка времени наблюдать, какъ двое грабителей возились около почтовой повозки.

По его словамъ, онъ часовъ въ 6 утра 15 августа поѣхалъ изъ села Берскаго по своимъ дѣламъ въ дер. Тальменку и направленію къ селу Кайнову.

Выѣхавъ за берскій боръ, онъ услышалъ впереди выстрѣлы и, „оторопѣвъ", поѣхалъ шагомъ.

На 6 верстѣ онъ увидѣлъ вдали почтовую повозку, при чемъ сразу же обратилъ вниманіе на то, что пристяжная лошадь лежатъ на землѣ, а около повозки возятся въ бумагахъ какіе-то два человѣка; тутъ же у повозки стояла двѣ лошади—бусая и гнѣдая; осѣдланы онѣ были или же нѣтъ—онъ не замѣтилъ.

Догадавшись, что грабятъ почту, онъ со страху остановился; грабителя же, замѣтивъ его, вскочили на лошадей я вскачь помчались по направленію къ кирпичнымъ сараямъ. Послѣ этого онъ поскакалъ впередъ и видѣлъ на землѣ около почтовой повозки валявшіяся сумки и пакеты.

По показанію свидѣтелей супруговъ Новоселовыхъ, проѣзжавшихъ также около, этого времена по той же дорогѣ, они, проѣхавъ поворотъ на Гороховскую мельницу, встрѣтили мчавшуюся во весь духъ толѣжку, на которой сидѣло трое прилично одѣтыхъ мужчинъ.

Въ телѣжку эту была запряжена пара лошадей, коренная сѣрая, а пристяжная—гнѣдая; вслѣдъ за телѣжкой промчались три человѣка на верховыхъ лошадяхъ, изъ коихъ одна была сѣрая, другая гнѣдая—высокая, а третью—не разглядѣли. Чрезъ нѣсколько времени послѣ этой встрѣчи они подъѣхали къ 7 верстѣ тракта, гдѣ и увидѣли разбитую почту.

Часовъ въ 7 утра, того же числа, запряженною парою лошадей телѣжку, въ коей сидѣли три человѣка и ѣхавшихъ вслѣдъ за ними ва нѣкоторомъ разстояніи троихъ конныхъ, видѣли: Иванъ и Степанъ Ефимовы, Кожевниковъ, Сыровъ, Павловъ и Мокрополовъ у переѣзда черезъ рѣку Бердъ.

Телѣжка эта и конные промчались по направленію на дер. Барышеву.

Изъ верховыхъ лошадей Степанъ Ефимовъ и Мокрополовъ замѣтили одну сѣро-яблочную, Иванъ Ефимовъ бѣло-сѣрую, Кожевниковъ бѣло-сѣрую и двухъ темно-гнѣдыхъ и Павловъ—яблочную и темно-гнѣдую.

Проѣзжавшій около 8 часовъ утра крестьяне Павелъ и Георгій Ламановы показали, что верстахъ въ семи отъ моста черезъ рѣку Бердъ видѣли ѣхавшихъ имъ на встрѣчу троихъ конныхъ, которые, не доѣзжая саженей 30 до нихъ, свернули съ дороги на льнище и помчались.

Этихъ же троихъ на барышевской дорогѣ видѣли и крестьяне Николай Барышевъ и Пичкасовъ. Въ этотъ день утромъ крестьянинъ Богдановъ, возвращавшійся по Барышевской дорогѣ на мельницу Горохова, нашелъ на дорогѣ небольшой свертокъ, оказавшійся, затѣмъ, по показанію начальника берской почтовой конторы, цѣнной посылкой на 5 руб., пересылавшейся съ ограбленной почтой изъ Барнаула въ Ново-Николаевскъ.

При предъявленія всѣмъ названнымъ лицамъ обвиняемыхъ, а также лошадей, телѣжки и сѣделъ, отобранныхъ у нихъ, они показали:

1) Сыровъ, Кожевниковъ, Павловъ, Мокрополовъ и Ефимовы призналъ телѣгу "пуртъ“, похожей на ту, на которой промчались трое неизвѣстныхъ;

2) темно-гнѣдую лошадь Акулова Павловъ и Новоселовъ признали за ту, верхомъ на которой съ мѣста нападенія на почту ѣхалъ одинъ изъ встрѣченныхъ ими;

3) всѣ свидѣтели въ сѣро-яблочномъ конѣ, принадлежащемъ Смирнову, признали того, на которомъ ѣхалъ одинъ изъ неизвѣстныхъ имъ;

4) Давыдовъ призналъ въ гнѣдой лошади, отобранной у Казанскаго, и въ бусой, взятой у Евсюкова, тѣхъ именно лошадей, которыхъ видѣлъ у почтовой повозка и на которыхъ ускакали двое грабителей съ мѣста происшествія;

5) Ламановы въ лицѣ Казанскаго категорически признали одного изъ троихъ конныхъ, встрѣченныхъ ими ва Барышевской дорогѣ и

6) Пичкасовъ и Барышевъ сѣдло, отобранное у Касюкова, признали за то, на которомъ ѣхалъ одинъ изъ неизвѣстныхъ.

(Окончаніе будетъ).

"СИБИРСКИЕ ОТГОЛОСКИ"_Еженед. политическая, общественная и литературная газета_Томск № 173, 1908 г.

Судебная хроника.
Ново-Николаевскъ. Вооруженное нападеніе на Берскую почту.
(Окончаніе,—см. № 173).

Привлеченные къ слѣдствіи въ качествѣ обвиняемыхъ въ учиненіи означеннаго разбойнаго нападенія на почту, не признавая себя виновными показали:

Акуловъ, что 14 августа онъ ѣздилъ въ Ново-Николаевскъ и, вернувшись оттуда поздно вечеромъ, отправился ва охоту. На разсвѣтѣ 15 августа онъ возвратился домой; запрягъ въ телѣгу сѣраго коня и поѣхалъ снова на охоту за тетеревами. Разстрѣлявъ всѣ взятые съ собой патроны, но не убивъ ничего, онъ часовъ въ 8 утра пріѣхалъ домой со стороны барышевской дороги.

Проживающій же у Акулова крестьянинъ Табатчиковъ показалъ, что Акуловъ на телѣгъ „пурть“ 14 августа утромъ уѣхалъ со своимъ знакомымъ, а вернулся только въ 8 — 9 часовъ утра 15 августа.

Братья Василій и Николай Смирновы, что они, будучи знакомы съ Акуловымъ, ѣздили однажды, къ нему лѣтомъ въ Ельцовку.

14 августа часа въ 3—4 дня Акуловъ заходилъ въ нимъ въ токарную мастерскую и, посидѣвъ немного, ушелъ; куда именно—она не знаютъ.

Часовъ въ 7 вечера Василій вмѣстѣ съ Соловьевымъ и Алексѣемъ Казанскимъ ходили въ пивную Зайцева, гдѣ пили квасъ и играли ва билліардѣ.

Около 9 часовъ вечера, возвращаясь изъ пивной, встрѣтили они брата Николая, который гулялъ съ Иваномъ Казанскимъ.

Всѣ вмѣстѣ дошли они до дома и затѣмъ, попрощавшись съ Соловьевымъ и Казанскимъ, пошли къ себѣ и легли спать. Утромъ же на слѣдующій день часовъ въ 8 Василій опять пошелъ вмѣстѣ съ Соловьевымъ въ пивную, a Николай съ Иваномъ Казанскимъ въ церковь.

Соловьевъ и братья Казанскіе ссылку на нихъ со стороны обвиняемыхъ подтвердили, но что касается Зайцева, хозяина пивной, то таковой, судя по показанію его сына Степана, часовъ въ 6 вечера уѣхалъ въ Колывань и пивная въ тотъ вечеръ была закрыта часовъ въ 9, при чемъ вечеромъ никого изъ посѣтителей, ни братьевъ Смирновыхъ, ни Казанскихъ, ни Соловьевыхъ, въ пивной не было.

Утромъ же на слѣдующій день часовъ въ 9 къ нимъ, какъ къ знакомымъ, заходили и Казанскіе, и Смирновы.

Николай Евсюковъ и Василій Казанскій, что они съ 14 на 15 августа провели каждый у себя дома.

По показанію свидѣтеля Попова, содержащаго въ Ново-Николаевскѣ слесарную мастерскую, лѣтомъ 1907 года не то Моликовъ, не то Василій Казанскій отдавалъ ему въ починку ружье центральнаго боя 12 калибра.

Послѣ починки ружье это взялъ Василій Казанскій или 11 августа подъ воскресенье, или же 14 подъ день Успенія; свидѣтель помнитъ хорошо лишь то, что это было подъ праздникъ.

Ружье, отобранное у Смирновыхъ, походитъ на ружье, бывшее у него въ починкѣ, при чемъ видно, что въ первомъ экстракторъ исправлялся, а въ томъ, что было у него въ починкѣ, тоже экстракторъ исправлялся,

Къ дѣлу приложено 6 писемъ Акулова и братьевъ Смирновыхъ, адресованныхъ на имя ихъ родныхъ и близкихъ знакомыхъ. Въ письмахъ этихъ имѣется указаніе на то, что обвиняемые Смирновы и Акуловъ замышляютъ побѣгъ изъ барнаульской тюрьмы. Въ трехъ изъ этихъ писемъ все, касающееся побѣга, написано лимоннымъ сокомъ.

  Изъ протокола судебно-медицинскаго осмотра труповъ ямщика Хомутова и почтальона Новикова видно, что у обоихъ изъ нихъ имѣются на головѣ сквозныя огнестрѣльныя раны съ трещинами черепныхъ костей и, кромѣ того, у Хомутова нѣсколько поверхностныхъ ранокъ на груди, при чемъ изъ одной такой раны извлечена картечь и семь ранъ на правомъ плечѣ, изъ коихъ извлечено по картечинѣ, а у Новикова—сквозная рана со входнымъ отверстіемъ на спинѣ и выходящимъ на животѣ.

Смерть обоихъ произошла отъ ранъ въ голову выстрѣломъ изъ ружья картечью, а въ Новикова и изъ револьвера большою калибра. У одной изъ убитыхъ лошадей при снятіи кожи была найдена большая свинцовая пуля.

По выслушиваніи показаній свидѣтелей въ числѣ 38 человѣкъ, а также преній сторонъ, судъ вынесь слѣдующую резолюцію:

всѣ пять подсудимыхь, по лишенію всѣхъ нравъ состоянія, приговорены къ смертной казни черезъ повѣшеніе.                         

"СИБИРСКИЕ ОТГОЛОСКИ"_Еженед. политическая, общественная и литературная газета_Томск  № 174, 1908 г.